при этом ему друг и союзник? Умные бедуины быстро поняли, что это – совершенно обычная война за интересы, так что с присущей им ловкостью в зарабатывании денег стали предлагать свои услуги тем из христиан, кто казался им более состоятельным. И хотя мы, если мне дали верные сведения, потратили на симпатии Ближнего Востока по меньшей мере 100 миллионов в золотой монете[355], однако в затяжном противостоянии сказалось, что у англичан были бóльшие запасы твердой валюты.

Партии правой ориентации, по утверждениям которых только у них и можно обнаружить истинную любовь к Отечеству, теперь уж знают только одну политику с момента революции. Ведь именно она якобы и стоила Германии поражения. При этом в этих кругах весьма мудро уже не рассуждают о политической предыстории войны. Ведь тогда пришлось бы признать, что никогда великий народ не имел столь же беспомощного дипломатического руководства, нежели мы накануне войны. Пришлось бы прийти к выводу и о том, что вся ответственность за такую совершенно недостаточную политическую обороноспособность в предотвращении войны падает как раз на те круги, которые ныне стали ведущими слоями в Немецкой национальной и Немецкой народной партиях[356]. Ведь в те десятилетия, когда медленно надвигалась на Германию ее нынешняя участь, ни социалисты, ни демократы, ни евреи существенным влиянием на правительство или на дипломатию не обладали.

Политика на Ближнем Востоке, которая лишь часть общего нашего политического курса, демонстрирует нам фундаментальные ошибки, из-за чего потерпело неудачу в войне наше руководство: отсутствие ясных и масштабных целей, на достижение которых мог бы осознанно и с полной самоотдачей работать любой способный на это представитель нашего народа. Да и выбор тех, кто может стать лидером, не должен ограничиваться лишь узким кругом, с течением времени истощающимся. Всякому дельному и способному человеку должна быть открыта дорога к руководящим постам, без каких-либо нудных партийных склок и соображений.

Приложение III

Эрнст Параквин. Доклад генералу Г. фон Секту

Доклад Параквина Секту[357]

Тифлис, 26 сентября 1918 г.

События в Баку после взятия города, 16 и 17 сентября 1918 г.

Утром 16 сентября Халил и Нури-паша с их сопровождающими выехали из Путы по железной дороге в Баку.

Под Баладжарами на железнодорожной насыпи лежало десять-двенадцать убитых белых, англичан. Станция после взятия ее турками была сожжена. Железнодорожное полотно на всем протяжении не повреждено.

Над черным городом повисли мощные облака дыма. Турецкая артиллерия утром 15 сентября подожгла цистерну с мазутом. Утверждение Нури, что он сам видел, как небольшое русское военное судно обстреливало черный город, неверно. Я говорил в Баку с немецкими и русскими очевидцами, прежде всего с представителем русского флота[358]. Так как дул юго-западный ветер, пожар, казалось, будет представлять большую опасность для фабричного района. Однако после полудня ветер поменялся. Так что огнем были охвачены только три-четыре цистерны, содержимое которых не выгорело до конца даже вечером 17 сентября.

Еще утром 17-го в черный город до сих пор не вступал ни один турецкий солдат! В этот день из черного города стали поступать с разных сторон призывы о помощи. Туда ворвались и стали грабить татары. Опасность, что за счет стрельбы или иных инцидентов может начаться пожар с роковыми последствиями, была весьма велика. Несмотря на это, понадобилось несколько энергичных обращений майора Майра[359] к назначенному комендантом города начальнику штаба Нури Насим-бею, чтобы добиться, наконец, ввода в полдень 17-го полка пехоты для защиты важнейших объектов, уничтожение которых лишило бы Баку всякого хозяйственного значения.

Поездка по окраинам города по полю боя открыла редкостное зрелище. Улицы были почти совершенно пусты. Все без исключения лавки и дома оказались разграблены. В ряде мест высились груды снесенного туда добра, явно взятого татарскими грабителями и кое-где еще и охраняемого турками-часовыми. Эта сама по себе целесообразная мера не дала, однако, предполагаемого эффекта, ведь солдаты и татары беспрепятственно рылись в этих грудах и уносили все, что им понравится. Уже в ходе этой поездки стали очевидны следы несомненных тяжелых правонарушений. На дороге лежало двое убитых детей, рядом с нами в проулке прогремел выстрел, из окна с крайним отчаянием звали на помощь женщины. Наши автомобили остановились, мы поспешили в дом, однако злодеи уже бежали через черный ход. Несмотря на то что уже тогда общим стало убеждение, что в городе теперь нет никакого порядка и дисциплины, а христианское население грабят, насилуют и убивают, поездка по полю боя продолжилась, а затем там же состоялся часовой парад 6-го пехотного полка и частей других родов войск.

Нури-паша, который был командующим всеми войсками в Баку, не соизволил своевременно принять должные меры по защите оказавшегося в опасности христианского европейского населения, его жизни и имущества. Я прошу позволения привести в доказательство моих слов следующие пункты:

1. 23 августа Мюрсель-паша сказал мне в Гюздеке, что татары открыто говорят, что устроят армянам резню, как только турки возьмут Баку. Я сообщил об этом высказывании Нури-паше и своевременно и неоднократно просил его принять меры для предотвращения этого.

2. На плане города Баку я изложил и Мюрселю, и Нури-паше, какие следовало бы принять меры для контроля над крупным городом, во-первых – для нашей безопасности, во-вторых – для защиты жизни и имущества других людей. Я предложил копировать и размножить схемы города и точно указать полкам на их задачи. Ничего из этого сделано не было.

3. Большая часть татар проживала в Баку в одном из районов города, окруженном длинной и высокой стеной. Ничего не было проще, чем поставить часовых у проходов внутрь. Тем самым большая часть убийц и уголовного сброда была бы лишена возможности устраивать безобразия. Но до последнего эта мера также не была реализована.

4. Заблаговременно следовало в Гяндже или Тифлисе заготовить плакаты, разъяснявшие охрану порядка в городе и угрожавшие смертной казнью за любые грабежи. Когда же бойня продолжилась, не ослабевая, уже третий день, на такую меру все же решились.

5. После бегства противника 15 сентября в город с населением в четверть миллиона человек был направлен один полк пехоты из примерно тысячи человек, 56-й пехотный. Не требует дополнительных пояснений, что такой гарнизон в городе был совершенно не достаточен.

6. Основные силы не были использованы даже для тактического прикрытия города. Войска просто расположились лагерем на высотах, словно в мирное время, слыша, как внизу в городе беспрерывно идет в домах стрельба, а утром 16 сентября еще и был проведен в честь великого мусульманского праздника Курбан-байрама парад,