– Что? – побледнел Волосов.

– Я говорю, вы готовы ради славы стать инвалидом? Нет? У вас есть дети?

– Сы… сын есть, – чуть заикаясь, ответил Волосов. – Ему двенадцать, он с матерью живет. Мы с ней в разводе. Но я не понимаю, при чем тут это…

– Вы готовы принести его в жертву? – мрачно спросил Дмитрий. – Допустим, я подскажу вам, где надо искать литагента, способного вам помочь. Вы найдете его. Литагент поможет пробиться вам к славе. Но за эту славу вам, именно вам придется чем-то платить. И я вас спрашиваю – чем вы готовы расплатиться? Своим сыном? Здоровьем? Чем? Чего меньше всего жалко?

– Вы… это серьезно?

– Абсолютно, – серьезно ответил Дмитрий.

– Господи… Да я же только литагента прошу помочь мне найти!

– Нет. Ваша цель – деньги и слава.

– Бред какой… – дрожащим голосом произнес Волосов. – И ради того, чтобы выслушать этот бред, я тут больше месяца торчал?..

Писатель вскочил, дрожащими руками подхватил свой ноутбук и на полусогнутых ногах помчался к выходу.

– Ну вот… – с иронией произнесла Иванка. – Ты всех своих клиентов разогнал. Больше ни одного не осталось.

– И хорошо, – усмехнулся Дмитрий, с наслаждением отпивая из чашки кофе. – Надо было раньше с ними поговорить. Хотя нет, не помогло бы. Всякому решению свой день и час.

– Послушай… Ты вот все о плате говоришь… – осторожно начала Иванка. – О том, что ты должен платить, что они должны платить… Я не понимаю. Ты правда так считаешь? Что за любую просьбу, любое желание, любой поступок придется расплачиваться?

– По большому счету – да. Но я, говоря об этом, имею в виду еще и нечто другое. Плату за обращение к потусторонним силам. Платят оба – и экстрасенс (как посредник), и тот, кто обратился к нему с просьбой. – Дмитрий допил кофе, перевернул чашку и показал на лужицу кофейной гущи, растекшейся по блюдечку. – Когда ты, желая узнать свою судьбу, «взламываешь» истинный, закономерный ход событий – и с помощью астролога, колдуна, экстрасенса, мага, кого угодно узнаешь правильный ответ. То есть ты, вместо того чтобы решить уравнение, заглядываешь в конец учебника и подглядываешь нужную цифру. Вот за это и платишь. За подсказку.

– А так нельзя? Даже если мучаешься, и страдаешь, и мечешься, ищешь выход и не можешь найти…

– Лучше не надо. По совести надо жить, а не по предсказаниям! – Дмитрий притянул к себе Иванку и поцеловал ее в щеку. – Испытания нам зачем-то посланы. Надо пройти их.

– Даже если потеряешь все?

– Увы.

– А если сходящая с ума мать, например, обращается к тебе и просит найти доктора, который спас бы ее ребенка от смерти?

– Я помог Ибрагиму спасти дочь, – пожал плечами Дмитрий. – Теперь он платит.

– Чем?

– Разлукой с ней. Разлукой с внуками. Он, по сути, добровольно сделал себя моим рабом.

– О господи… – прошептала Иванка.

– А почему, ты думаешь, некоторые люди, когда просят у судьбы, у Бога о чем-то, обязательно дают какой-либо обет? Обет пойти в монастырь, построить церковь, усыновить сироту… Да что угодно обещают, любое доброе дело… И это правильно. А вот если вдруг не знаешь о том, что надо платить, или если отказываешься от своего обета – тогда плохо дело… Но это если просишь у Бога. А вот к кому люди обращаются через меня, кому я служу – не знаю, – мрачно произнес Дмитрий, глядя Иванке в глаза.

Та вздрогнула, взяла его за руку.

– Все кончено, – шепотом сказала она. – Все ушли. Никого нет. Крюкову ты помог. Слышишь? Всё! Ты свободен теперь.

– Я тоже на это надеюсь.

Они некоторое время сидели молча.

– Я только одного боюсь – потерять тебя, – вдруг произнес Дмитрий.

– А никто меня и не берет, – улыбнулась она.

– Нет, я беру тебя. А взамен ты – меня! Вот тебе и равноценный обмен, – усмехнулся он.

Гагарин расплатился за кофе, они вышли на улицу.

– Дима… А что, теперь Волосов никогда не станет известным писателем? – с любопытством спросила Иванка.

– Если будет продолжать в том же духе, то станет, – возразил Гагарин. – Ему даже не надо к другим экстрасенсам обращаться. Ему, по большому счету, и литагент не нужен. Он сам пробьется на вершину успеха – потому что желает его столь страстно. Он просит его у судьбы всеми силами. И кто-то там, в Зазеркалье, рано или поздно услышит его просьбу… Он получит свое. И тогда ему придется расплачиваться.

Иванка с Дмитрием шли к машине. Чистый, белый снег мягко проминался под их ногами. Стемнело – зажглись фонари.

– А вот еще такое бывает… – не могла успокоиться Иванка. – Когда человек чего-то очень хочет, очень-очень… А у него ничего не получается.

– Значит, внутренне этот человек не готов расстаться с чем-либо, – признался Гагарин.

– А если Волосов просит у потусторонних сил успеха, а сам не готов ни с чем расстаться?

– В том-то и дело… Я, когда взял его за руку, почувствовал – он из тех, кто готов платить.

– То есть он готов заболеть или отдать жизнь своих близких? Нет, я в такое не верю… – возразила Иванка. – Какой нормальный человек может пожертвовать ради славы своим ребенком?!

– А иногда люди сами себе боятся признаться, что ради успеха готовы на все. Я это тебе уже как психолог говорю… – Дмитрий открыл дверцу машины, помог Иванке сесть в салон. – Скорее всего, Волосов будет платить одиночеством. Он уже один.

– Погоди… – продолжила Иванка, когда Дмитрий сел рядом, на водительское сиденье. – А если человек честно работает как вол и у него все получается? И он в конце концов становится богатым и знаменитым… Он что, тоже должен платить? – возмутилась она.

– Если как вол – тогда, значит, заслужил. Хотя платить все равно придется, – Дмитрий нажал на педаль газа. – Ведь сама знаешь, трудоголикам не до семьи…

* * *

…Они гнали на машине, точно сумасшедшие.

«Убью. Я его убью, точно, – с холодной ненавистью думал Крюков об Эмиле, опустив голову. – Он не человек. Он – зверь…»

– Владим Владимыч, сейчас куда? – перед поворотом чуть притормозил Славик. – Сворачивать?

– Да.

За окнами было совсем темно. Потом из-за туч выплыла луна, осветила засыпанные снегом поля. Полоска черного леса на горизонте.

Давно Владимир здесь не был. Одно лето, помнится, и Эмиль тут жил, с ним вместе, под присмотром крюковской родни. Вот откуда этот бес знал о домике в деревне!

…Детство – счастливая, безмятежная пора. Жили бедно, но зато как спокойно и радостно было просыпаться утром! Теперь говорят – тоталитаризм, стагнация, не было свободы слова… Фигня. Людям не нужна свобода, людям нужен покой. Пусть бедность, но зато телеящик не транслирует с монотонным садизмом эти ужасные новости, после которых руки начинают трястись, а сердце холодеет от гнева и страха.