— Нет, не пойду. Само пройдет. Я же почти все вспомнила. И голова у меня совсем не болит.

— Тебя просто осмотрят.

Госпожа Весенняя упрямо тряхнула головой.

— Пороть тебя некому! — в сердцах воскликнул Илья. Бабка всегда так говорила, когда он ее не слушался. — Иди, пока я картошку жарю, вещи собирай. Из «секретера» все доставай. Остальное по своему усмотрению.

Она порывисто встала, подошла к Илье и чмокнула его в щеку.

— Буду через десять минут. Поедим и уберемся наконец отсюда!

Выпалив это, она унеслась. А Илья, не переставая улыбаться, вывалил на сковороду картошку.

Сан Саныч сидел на дощатом полу и перебирал фотографии, те, что нашел в тайнике под плинтусом. Нашел именно их, а не что-то стоящее! И это показалось бы странным, потому что в пожелтевших кусках глянцевой бумаги нет ничего ценного, но Карпов знал Лившица более двадцати лет и понимал: для старика именно они главное богатство. Не золото или драгоценные камни, не старинные иконы и миниатюры — сколько этого добра прошло через руки дяди Абрама, — а он ценил то, что связано с его семьей. Память…

Фотографий было немного, всего двадцать штук. На них разные люди, но явно принадлежащие к одному клану. Дядю Абрама Илья узнал лишь на одном снимке, ему на фото было лет шесть-семь. Пухленький кудрявый ребятенок в круглых очках и гольфах до колен был прямой противоположностью тому Абраму Лившицу, с которым Александр познакомился в возрасте девяти лет — худому, лысому дядьке, и все равно было ясно, это именно он. Сан Саныч взял в руки фонарик, который поставил рядом с собой на пол, и посветил на снимок. Может, он ошибается? И это не дядя Абрам, а его сестра, очень на него похожая? Кудрявый бутуз может быть как мальчиком, так и девочкой.

Хотя какая, по сути, разница? Эти фотографии утратили свою ценность сразу после смерти дяди Абрама. Теперь они просто куски глянцевой бумаги.

Сан Санычу они были без надобности. Поэтому он решил вернуть фотографии на место. Мог бы просто швырнуть в угол, да пожалел. Пусть лучше сгинут, когда барак под снос пойдет, чем будут растоптаны бомжами. Карпов убрал снимки под плинтус и собрался продолжить поиски, как услышал голоса:

— Тут давно не живет никто, я же тебе говорил.

— А я не спорила.

— Тогда какого черта мы премся в дом?

— Хочу посмотреть.

— На что?

— На комнату дяди Абрама.

— Зачем?

— Не знаю.

— Госпожа Весенняя, ты меня достала.

— Знаю.

Топот, скрип, кряхтенье старых досок под ногами двоих — мужчины и женщины. Сан Саныч поднялся с пола и, притушив фонарик, прошел к окну. Тому, из которого вылезал вчера. Оно все еще было открыто.

— Ты так меня про себя называешь? Госпожой Весенней?

— Да.

— Прикольно. А я тебя как, ни за что не догадаешься… — Громыхнуло. — Черт, обо что я споткнулась? Хотя не важно. Какой номер квартиры? Рождественская двадцать, это я помню, а еще цифра?

— Шесть. Так как ты называешь меня?

— Отгадай.

— Бэтмен?

— Близко.

— Неужто Черный Плащ?

— Это же мой любимый супергерой.

— Всегда приятно быть похожим на утку.

— Селезня. Он мальчик.

Сан Саныч перелез через окно. Спрыгнув на землю, погасил фонарь и замер. Ему было интересно, что за парочка решила наведаться в обитель дяди Абрама. Что не бомжи — ясно. Но кто?

Дверь в комнату Лившица открылась. Уже брезжил рассвет, и Сан Саныч видел тех, кто вошел. Мужчина и женщина. Одного из вошедших он узнал.

— Посвети, пожалуйста, телефоном, — попросила женщина своего спутника.

Тот исполнил просьбу.

— Ты ошибался, тут живут, — заметила барышня, «Госпожа Весенняя», обведя взглядом комнату.

— Бомжи?

— Да нет же. Посмотри на диван. На нем одеяло и подушки в постельном белье.

— Наверное, их в таком виде на помойку выбросили.

— Телик с микроволновкой тоже?

— Запросто. — «Черный Плащ» прошелся по комнате и остановился у открытого окна. Хорошо, что Сан Саныч успел податься назад и спрятаться от его глаз. — Место тут, конечно, изумительное. Какой вид! Лучше я не видел. Даже из башни «шпильки» не такой открывается. Да, он панорамный, и это круто, но тут…

И, резко оборвав свой монолог, выпрыгнул в окно, схватил Сан Саныча за шею и повалил на землю. Это было так неожиданно, что Карпов не успел среагировать. Секунда, и он валяется мордой вниз.

— Ты кто такой? — услышал он над своим ухом.

— Отпусти, — выдавил из себя Сан Саныч. В его ноздри набилась земля, говорить было сложно.

— Повторяю вопрос…

«Ох уж эти мне супергерои», — пробормотал мысленно Александр и выбросил локоть назад. Он знал, куда попадает — по почке. Поэтому не удивился, когда хватка ослабла настолько, что он смог выбраться из захвата.

— Илья! — пронзительно закричала девушка.

— Беги! — откликнулся «Черный Плащ» и попытался вновь обездвижить Сан Саныча. Но теперь он был наготове и смог поставить блок. Зажав руки противника в тиски, Карпов миролюбиво проговорил:

— Давай успокоимся?

Тут по законам комедийного боевика в проеме окна возникла барышня. Госпожа Весенняя. Поскольку на супердевочку и женщину-кошку она не тянула, то не вылетела из него, пару раз красиво перекувыркнувшись, а выпала, зацепившись о подоконник. Сан Саныч испугался, не отбила ли чего, но нет. Вскочила, встряхнулась и приготовилась к атаке.

— Лиза, стой! — гаркнул Карпов.

Это было похоже на команду, которую отдают собаке, но она сработала. Только среагировала госпожа Весенняя на свое имя.

— Ты знаешь, как меня зовут? — опешила она, а тело ее обмякло.

— Да. Ты Елизавета Картошкина. Дочь Владлена.

— А ты кто? — это уже «Черный Плащ» заговорил, вырвав свои запястья из захвата. Он был сильный, хорошо развит физически. Мужчины были примерно одной весовой категории, и в честном бою «супергерой» мог выиграть. Но Карпов, если бы ввязался в серьезную драку, правил бы не соблюдал.

— Я друг дяди Абрама. Александр Карпов.

— Где он сам?

Сан Саныч ткнул пальцем в небо.

— Умер? — уточнила Лиза. — Давно?

— Дня три-четыре назад. Точнее не скажу.

— Его убили, да? — спросил Илья. — Я просто видел обрывки ленты, которой обносят места преступлений, и она свежая.

— Дядю Абрама задушили. Потом вверх дном перевернули его дом. Или наоборот, сначала перевернули, потом задушили.