Рравеш повидал достаточно некромантов. Не такая уж это редкость – любитель дармовой, как кажется поначалу, силы, не отягощённый моральными принципами… Кто-то встаёт на этот путь из любопытства, кто-то из жадности, кто-то от отчаяния… И никто потом не может соскочить. Видел он и тех, кто растерял всё человеческое, и даже выглядеть стал, несмотря на бьющееся сердце, как умертвие, и тех, кто ещё сопротивлялся, отчаянно цепляясь за остатки былых чувств и привычек, не понимая, насколько уже далеко от всего человеческого…

Взять хотя бы того некроманта, которого они с Ирби синхронно закололи… Рравеш успел с ним переговорить, если можно так назвать магический допрос, так что прекрасно знал, что у того творилось в голове и на душе, если предположить, что этот жалкий комок из жажды, одиночества, тоски и злобы можно назвать душой… Для себя тот некромант называл то, что творил с маркизой, дружбой. Почти отношениями. Она ему нравилась, очень нравилась, вот только не умел он уже вызывать никаких других эмоций кроме ужаса, и воспринять никаких других не смог бы…

Каждый раз, сталкиваясь с некромантами, Рравеш испытывал смешанные чувства – пожалуй, ему чуть ли не единственному из инквизиторов и паладинов было жаль. Жаль, что очередной мальчишка загубил свою жизнь, поверив в фальшивые сказки о том, что что-то можно отобрать у других просто так… и ещё начинали ныть невидимые, неактивированные руны, реагируя на близость Чёрного. А ночью после всегда снился тот самый прерванный, незавершённый ритуал.

Рравешу было тринадцать, и сила ещё не проснулась, и никто даже и не знал, что проснётся, а его лучшему другу – Рольду – четырнадцать. Череда нелепых случайностей, подслушанный разговор и глупая, самоубийственная идея – внедриться в школу некромантов и заделаться героями, сдав всех инквизиторам и паладинам с поличным… Рольд попался на приманку бесплатной силы сразу, кажется, уже на следующий день он и думать забыл, каков был первоначальный план, словно загипнотизировали его. Рравеш про план помнил, вот только он казался теперь совсем плохим. И надо было уходить, а уйти без друга он не мог… Друг уходить предсказуемо не соглашался.

Во снах Рравеш видел всё, как было – магический круг, себя на алтаре и бледного как смерть Рольда, сжимающего холодными пальцами ритуальный кинжал. Рольд не знал, что из них двоих приговорён именно он, а у Рравеша по всему телу невидимые пока руны, заботливо наносимые учителем всю прошлую ночь. Что некромант получает доступ к силе лишь пройдя совсем рядом со смертью, и тот, кто держит в руках клинок – даже не жертва, просто пища, а вовсе не главное действующее лицо ритуала… И тогда в реальности, и всегда в снах Рравеш знал, что ни за что не скажет заветные слова, завершающие ритуал. Ни за что не примет, не откроет себя для этой противной и жадной твари… Умереть – правильнее и честнее. Глядишь, и Рольд останется жив…

Тогда ритуал не сложился – Рольд струсил… отшвырнув клинок, разрыдался как девчонка, а через несколько минут появились уже и паладины с инквизиторами, и казалось бы всё хорошо… Но чернота где-то за гранью недовольно ворочалась и облизывалась, и ждала.

И – Рравеш сам себе был противен – дождалась.

Он пришёл в себя уже в круге, и, честно говоря, в первый момент даже не понял, что это не очередной привет из прошлого, а самая настоящая реальность. И вместо Рольда – мутный бледный тип, с лихорадочно блестящими глазами, и ему самому давно не тринадцать… и умирать он не имеет права. Айгор – сложно было не узнать его по описанию Ирби, и ещё сложнее, после того, как он предъявил претензию о том, что у него де отобрали метаморфа – он, разумеется, не собирался становиться некромантом. Просто хотел поживиться простаивающей без хозяина силой, вернуть себе метаморфа, а заодно и свести старые счёты, которые обнаружились у него к Рравешу. Поднапрягшись, паладин даже вспомнил его. Беда с этими недоучками – нахватаются разной гадости, не понимая контекста, и ввязываются потом в сомнительные ритуалы…

Рравеш знал, как он обязан поступить. Промолчать. Дать Айгору забрать силу, отчего мага, скорее всего, просто разорвало бы, а самому благородно и достойно сдохнуть… Честь по чести. Вот только жизнь Ирби почему-то стала важнее всего, заслонила всё остальное.

И поэтому, когда клинок глупого и жадного до чужой силы врага коснулся его груди, а чернота оживлённо всколыхнулась, он заставил себя разлепить губы и вытолкнуть ненавистное: “Ий ро!”.

* * *

Вампир снова стал туманом и исчез, оставив в воздухе только короткое “беги, метаморф!”. Я осталась. Какой смысл бежать, если поводок всё так же в руках у Рравеша, кем бы он ни стал…

Сделала осторожный шаг вперёд. Еле удержалась от вскрика – казалось бы мёртвый Айгор зашевелился. Впрочем, нет, он и был мёртвым, но, тем не менее, поднимался. Несмотря на то, что смерть настигла его буквально только что, движения давались ему сложно и получались неуклюжими, да и выглядел он… мягко говоря, неважно выглядел. Мне стало ещё более жутко. Шаг назад не сделала, хоть и хотелось, но тело изменила, чтобы при необходимости запрыгнуть на ближайшее высокое дерево.

Зомби тем временем встал на ноги и сделал шаг ко мне. Медленно. Пошатываясь. Но сделал. И ещё один. Рравеш отчего-то не шевелился, и сердце снова затопило паникой, в сравнении с которой страх перед зомби казался смешным и ничтожным.

Третий шаг, и Айгор-зомби, ещё более бледный, чем при жизни, с застывшим в одной точке взглядом, опускается на колено. Мне мерещится хруст в его непослушных ногах, но это, оказывается, были ещё мелочи – зомби теперь рвёт свою собственную грудную клетку… и достаёт сердце. Протягивает мне.

– Прости, – говорит Рравеш, и я вскидываю голову. Он криво усмехается: – Не хотел красть твою мечту.

Я вглядываюсь в него. Он стоит в центре круга, с ритуальным ножом в груди и, кажется, не испытывает никаких неудобств. Мне же не по себе от этого зрелища куда больше, чем от зомби с его собственным сердцем в руках. Проследив направление моего взгляда, новоявленный некромант – теперь в этом нет и не может быть никаких сомнений, увы, опускает полностью затянутые черничной тьмой глаза. Извлекает клинок, и тот рассыпается пылью. Руны на теле бывшего паладина вспыхивают чёрным, но я не успеваю ни прочесть, ни даже сосчитать, сколько их – пропадают.

– Берёшь? – спрашивает Кристиан Рравеш, а зомби кладёт сердце к моим ногам.

Я качаю головой. Увы, смерть Айгора не примирила меня с тем злом, что он причинил мне при жизни, но сейчас это всё кажется таким неважным… Я делаю шаг к паладину, ещё один, мимо застывшего зомби, перешагнув через его совершенно уже не нужное мне сердце. На языке крутится “ты как?”, но я почему-то не решаюсь его произнести, наверное, потому что это слишком обыденный вопрос для того, что произошло.

– Не подходи, Ирби, не надо, – говорит Рравеш, но я всё равно иду, не воспринимая его слова всерьёз, потому что глаза его, как мне кажется, да и интонация говорят совсем другое. Я отчаянно хочу прикоснуться, мне это нужно, чтобы убедиться, что он живой, и мне почему-то мерещится, что он хочет этого не меньше…