Тринадцать лет, а он все еще чувствовал себя тем мальчишкой, потерянным, как бриг во время шторма. Если бы Рамсон мог вернуться и рассказать ему правду о том, что с ним станет…

Он даже не знал бы, с чего начать.

Водный путь заканчивался рядом широких мраморных ступеней длиной в четыре или пять их барж. Королевские гвардейцы выстроились вдоль ступеней, одетые в одинаковые темно-синие мундиры с бронзовыми пуговицами. Увидев флаг Сорши, они отдали честь. Вот он, понял Рамсон. Это был водный путь для королей и адмиралов, тот, которым ему никогда не разрешалось пользоваться.

Водяной маген протянул руку, и баржа, мягко покачиваясь, аккуратно подошла к ступеням.

Сердце Рамсона тяжело колотилось в груди, когда они сошли на берег и последовали за Соршей и ее процессией охранников вверх по высоким мраморным ступеням. Он внезапно осознал, как выглядит: грязный и растрепанный, в той же тунике и бриджах, которые он носил со времен Кирилии. Из всех случаев, когда он думал о возвращении в то место, которое одновременно создало его и сломало, такого он себе не представлял.

В темных глазах Аны читалось спокойствие и упрямство, которое он уже хорошо знал. Ее волосы были собраны в тугой пучок, туника перепачкана и местами порвана, но Рамсон подумал, что, несмотря на все это, он никогда не видел никого более царственного.

И все же брегонские Суды, мрачно подумал Рамсон, были другим делом. Вековые брегонские легенды рассказывали, что женщины могли приносить неудачу. Высшие посты в королевстве занимали мужчины, и сочетание суеверий и традиций поддерживало это.

Судя по реакции Сорши на его насмешки, за последние семь лет ничего не изменилось.

Впереди звук шагов прекратился. Сорша стояла на верхней ступеньке лестницы, ее миниатюрный силуэт обрамлял ряд дверей из морского камня. Ее непринужденное поведение и злая улыбка исчезли, оставив на лице холодную жестокость.

Она ухмыльнулась им.

– Я бы приветствовала вас в Годхаллеме, – сказала она, – но не хочу создавать ложное впечатление. Стража! – Она махнула рукой, щелкнула каблуками и застыла как вкопанная.

Двери распахнулись, и Рамсон вошел в место, которое когда-то было его самой отчаянной мечтой и худшим кошмаром. С каждым шагом ему казалось, что он возвращается в свое прошлое, размытые холодные лица, жестокие улыбки и шепот за спиной сопровождали каждое его движение.

Но его взгляд блуждал по собравшейся толпе, сознание того, что этот человек стоит в той же комнате, что и он, напрягало каждый нерв его тела.

И… вот он.

Рамсон похолодел, когда обнаружил, что смотрит в безжалостные черные глаза адмирала Рорана Фарральда.

Ана никогда не видела картин, изображающих внутреннюю часть Блу Форта, но зрелище, представшее ее глазам, было еще более царственным, чем она могла себе представить. В то время как дворец Сальскова был весь из белого мрамора, с изогнутыми куполами и позолоченными статуями, зал управления штаба брегонского военно-морского флота представлял собой коллекцию остро отточенных колонн и полированных стен из красного камня, отделанных латунью и бронзой. Зал, в котором они стояли, представлял собой квадрат. Прямо впереди бирюзовый склон сужался к острым скалам и открытому воздуху. Подул легкий ветерок, голубые паутинные занавески мягко колыхнулись, и открылся океан в сотнях футов внизу.

Годхаллем. Это означало «зал богов».

Над головой висел ряд гигантских бронзовых колоколов. Ветер мягко касался внутренней стороны их куполов – достаточно больших, чтобы внутри мог поместиться целый человек, – и они дрожали от невидимой силы, наполняя зал своим низким, ровным гулом. Рамсон рассказывал ей об этих знаменитых колоколах – Военных колоколах, которыми руководил Земной суд. Рычаг висел под резьбой жеребца на дальней левой стене, как дань уважения брегонскому солдату, который когда-то в одиночку спас королевство и установил эту традицию.

На другом конце зала находился Небесный двор, на стене которого был изображен символ орла. А под обоими символами были ряды сидений. Чиновники – мужчины, заметила Ана, – развалились в них.

И все же именно центр Годхаллема привлек ее внимание, когда они приблизились. Вода стекала с открытого балкона, образуя квадрат вокруг центра двора, прежде чем вытекала обратно. Она спешила в бассейн в открытом конце зала, переливалась через край, а затем исчезала, погрузившись в океан внизу.

А на маленьком островке в центре, словно маленькая крепость, находилось возвышение, на котором стоял трон. Казалось, он был вылеплен из сочетания айронора и морского камня, синее и черное переплетались, как масло и вода. Подлокотники у трона были из бронзы, а на нем сидел мальчик.

Он выглядел на несколько лет моложе Аны. Волосы, такие темные, что казались черными, ниспадали ему на плечи, обрамляя его нежное лицо, чуть более бледное, чем загорелые лица большинства брегонцев, которых Ана встречала. На нем был темно-синий брегонский дублет, расшитый золотом, а на голове сидела корона.

Это был король, поняла Ана с резким уколом удивления. Король Дариас Реннарон, более маленький и хрупкий, чем она себе представляла. Сейчас ему было четырнадцать лет, но он все еще напоминал ребенка. Прежде всего ее поразила пустота в выражении его лица, когда он встретился с ней взглядом.

На мгновение ей показалось, что он отреагирует, показалось, что она увидела искру в этих глазах, изменчивую серость грозовых облаков, дождя.

Но так же быстро момент прошел, и взгляд короля вернулся к пустому месту на задней стене. Он не подал никакой реакции.

Рядом с троном вперед выступила фигура, и сразу же внимание всего зала переключилось на него.

Ана мгновенно узнала его. Это длинное, стройное лицо, ястребиный нос, хитрые глаза и песочные волосы – она видела черты Рамсона в лице адмирала, в каждой черте.

Впереди них Сорша, казалось, выпрямилась, беспорядочное покачивание ее шагов перешло в аккуратное, ритмичное постукивание. Она остановилась и подняла руку в приветствии.

– Его королевскому величеству королю и Трем Дворам Брегона, да защитят их древние боги, – произнесла она по-брегонски. – Я привела к вам гостей из Кирилии.

Взгляд адмирала скользнул по Ане, и у нее создалось впечатление, что ее затягивает в черные, безлунные воды. В то время как у Рамсона был игривый ореховый цвет, у адмирала – холодная сталь.

– Гости, – повторил адмирал со своего места у трона, его голос был низким и глубоким, как беззвездная ночь. – Очень хорошо, лейтенантка, можете отойти в сторону.

Вот так просто Соршу отпустили. Девушка резко поклонилась и растворилась в тени.

Сидя на троне, мальчик-король продолжал безмятежно смотреть на них, его бесцветные серые глаза были пусты, как дым. Ана почувствовала, как по ней пробежал холодок. Было что-то, что показалось ей… неправильным. Где королева-регентша?