— Похитили? Зачем похитили? Кто?

— Ваня, не кричи, — прошептала Ирина и плавно сползла по стеночке, провалившись в обморок.

— Извините, — обратился Иван к майору, — разрешите, я Ирину Николаевну отнесу в спальню и накапаю ей капель каких-нибудь… А потом мы поговорим.

— Капель не надо, я сделал укол, — стал уверять врач. — Ей спокойствие нужно…

— Я спать хочу, — пожаловалась очнувшаяся Ирина. — Так устала…

Оберегая Ирину ото всех в этом мире, Иван отнес любимую женщину в спальню… Мужчины потопали за ним.

— Если надо ответить на вопросы, то я готова, — тихо проговорила Невельская, подталкивая под спину подушку.

— Вы догадываетесь, кто ваши похитители? — спросил майор Петухов.

— Нет. — Ирина и Иван понимающе переглянулись. — Только если бывший муж. В кино у меня нет конкурентов, в театре на такое не пойдут. Не знаю, кто это задумал. Егор Петрович, у меня к вам просьба.

— Слушаю вас, Ирина Николаевна!

— Можно так сделать, чтобы не было утечки информации? Мне бы не хотелось привлекать внимание прессы к моему похищению.

— Ирина Николаевна, мы сделаем все, что в наших силах, — заверил Егор Петрович. — Я еще побуду здесь, нужно заполнить первичный протокол.

Как только доктор вышел, а Иван вернулся в спальню, Ирина обвила его шею руками, прижалась, начала быстро объяснять ему и майору Петухову, как приехала с Алексеем Асмоловым на встречу с Шубским в ресторан в честь утверждения на главную роль, как вышла покурить на минутку, как ее увезли, как надрезали кожу на лбу и сказали странную фразу о том, чтобы она слушалась непонятно кого и «не валяла Ваньку».

Слова Ирины перебил телефонный звонок.

— Алло? — ответил Иван, не понимая, кто звонит. Номер на смартфоне не определился.

— Ты все понял, бизнесмен с принципами?

— Понял. — Послушав короткие гудки, Иван посмотрел на Ирину. — Тебя похищали из-за меня. Ты отдыхай, а мы с майором попьем чаю или еще чего.

На кухне майор деловито снял зимнюю куртку, повесил на спинку стула и раскрыл папку с листами.

— Итак, начнем.

— Все дело в некоем господине Хене…

Иван уложился в пять минут с рассказом о вымогательстве взятки.

В кухню зашел дед Игнат, вернувшийся из магазина.

— Что происходит? — встревоженно спросил он. — От подъезда отъехала машина МЧС, но осталась полицейская.

— А вы кто? — нахмурился майор.

— Я родственник. — Игнатий Андреевич достал из кармана удостоверение. — И ветеран ФСБ, подполковник запаса.

— Тогда присаживайтесь, — предложил майор.

Беседа с полицейским длилась более получаса.

— Это некое послание, — подвел итог своим размышлениям Иван. — Ирина быстро нашлась, ей не причинили особенного вреда, ничего не похитили, даже телефон оставили, чтобы по его сигналу можно было быстрее вычислить ее местонахождение. Действовали, видимо, профессионалы: ничего определенного о похитителях Ирина рассказать не могла.

— Мутят воду, но люди несерьезные, — высказался Игнатий Андреевич.

Майор Петухов поблагодарил за полученные сведения, Иван проводил его до двери, на прощание обменялись визитками.

Когда Иван вернулся в кухню, дед Игнат пролистывал свежие новости в планшете.

— Иван, здесь реклама АМК!

— Я знаю, это я разместил. Нанес, так сказать, превентивный удар, — сообщил Пшеничников.

— А-а! Руководство останется недовольно, Осипенко часа два будет слюной брызгать. Перерасход!

— Я это сделал на сэкономленные от других проектов средства.

— Молодец, Иван! Всегда отличался своенравностью, непокорностью и яркой индивидуальностью, — с удовольствием похвалил дед Игнат.

— Я не исключаю, что яркую индивидуальность могут за это уволить, но требовалось решить быстро. Ведь сейчас канун новогодних праздников, а руководство в данный момент очень занято…

— Ваня, вот скажи мне: как далеко может зайти этот немец?

— Далеко не может. Побоится. Его же тогда попросят быстренько очистить территорию нашей страны. Но рисковать своей семьей и испытывать судьбу я не хочу: слишком дорогой ценой мне досталось счастье, чтобы дарить его какому-то там алчному господину…

— Господин, — сказал, как выругался дед Игнат. — Фекалия он, а не господин.

* * *

Ирина чувствовала себя совершенно разбитой. Руки болели, были красными, на лбу саднил порез. Она дошла до ванной, посмотрела на себя в зеркало и вздохнула. Достала из маленького холодильника для косметики мамину мазь на атяшевских травах. Это чудодейственное средство всегда ей помогало. То ли оттого, что было сделано мамиными руками, то ли действительно травы у них росли какие-то необыкновенные. Намазала все больные места и, дойдя до спальни, рухнула в кровать. Всю ночь спала без сновидений, как легла на спину, так утром и проснулась.

Потихоньку поплыли воспоминания, пока не удалось все восстановить до мельчайших подробностей… Где Иван? Что он думает по этому поводу? Ирина посмотрела на часы: было девять утра, Иван наверняка уже ушел на работу, в театр ей, к счастью, сегодня ехать не надо. У Ирины где-то внутри возникло убеждение, что теперь ей нельзя выходить на улицу, что всюду подстерегает опасность. Да и не хочется светиться со шрамом на лбу, лучше отлежаться. А с проблемами пусть борется Иван. Ему по мужской роли положено быть сильным и умным.

Неумолимо приближался Новый год, погода в Москве постепенно приходила в норму, ночью пошел легкий снежок, сделавший улицы более нарядными и светлыми. С девяти часов утра Ирина получила массу приглашений от друзей приехать в гости, но она отказывала, отшучиваясь, что готовится к роли ведьмы-ведуньи и веселиться ей не положено.

Позвонил Алексей — он только сегодня утром узнал о случившемся от Ивана. Стал проклинать себя за то, что не уследил, куда делась Ирина, потому что нянчился с Шубским, напившимся вдрызг. Продюсер уже тоже, кстати, в курсе случившегося. На трезвую голову воспринял похищение близко к сердцу, буквально рвал на себе волосы, причитал, что уничтожит всех причастных к похищению несравненной Ирочки.

— Короче, Ира, переживает он страшно, раскаивается и мечтает загладить вину, — с горьким смехом досказывал Алексей.

— Ах вот от кого этот букет роз в керамическом ведре! Розы бордовые, сто одна штука, и крохотная открыточка «Извини». Он что, Леша, воображает себя героем-любовником? — Ирина провела рукой по цветочным головкам, плотно прижатым друг к другу. — Мне этот букет не в радость, я его нашей консьержке подарю.

— Ира! Нам сейчас с Шубским ругаться ни к чему, а сам затормозить он не может… У него все чувства переливаются через край. И так во всем.