Роберт еще лежал на полу, Датура и Андре пятились от приближающейся, со скрежетом вращающейся бронзы, вот я и воспользовался благоприятным моментом. Шагнул к ближайшей лампе Коулмана, схватил ее и швырнул во вторую лампу.

Несмотря на то что я давно уже не играл в боулинг, бросок мне удался. Лампа врезалась в лампу, последовал удар, яркая вспышка, а потом зал казино погрузился в темноту, в которой светились только искры, высекаемые из пола вращающимися лошадью и всадником.

Если такой мощный полтергейст, как Короткая Стрижка, начинал высвобождать накопленную энергию, он уже не мог остановиться, пока эта энергия полностью не иссякала. В данном конкретном случае разгневанная душа могла дать мне еще минуту, максимум две или три.

В темноте, в скрежете и грохоте я старался держаться как можно ниже, чтобы разминуться с летящими кусками дерева, штукатурки, лепнины, которые вполне могли разбить мне голову, а то и вышибить из меня дух. И я постоянно щурился, чтобы какая-нибудь щепка не проткнула глаз, потому что на скорую помощь офтальмолога рассчитывать не приходилось.

Уж не знаю, насколько мне это удавалось, но в этой кромешной тьме я старался двигаться по прямой. Моей целью была торговая галерея, маленькие магазинчики, которые располагались на выходе из казино. Через эту галерею мы и прошли в зал после того, как спустились по северной лестнице.

Наталкиваясь на груды мусора, я обходил одни, перелезал через другие, не останавливаясь ни на секунду. Ощупывал путь руками, но осторожно, чтобы не пораниться об осколки и острые металлические края.

Я выплевывал золу, выплевывал пыль, вычищал что-то пушистое, забившее уши, чихал, не тревожась, что меня засекут: мои чихи бесследно растворялись в грохоте полтергейста.

Слишком скоро я начал опасаться, что сбился с курса, что невозможно сохранять избранное направление движения в кромешной тьме. И я уже убедил себя, что вот-вот уткнусь в темноте в роскошное женское тело, и обволакивающий, с легкой хрипотцой голос спросит: «Посмотрите, кто здесь? Мой новый бойфренд, мой маленький странный бойфренд». Это меня остановило.

Я сдернул фонарик с ремня. Но все-таки не решался воспользоваться им, даже на короткие мгновения, чтобы понять, где нахожусь.

Датура и ее парни с особыми потребностями, возможно, полагались не только на лампы Коулмана. Скорее всего, один фонарик у них был, может, даже три. А если не было, так Андре поджег бы свои волосы и превратился бы в ходячий факел.

Когда Короткая Стрижка иссякнет, когда эта троица, сейчас, несомненно, лежащая на полу, решится поднять головы, они, конечно, будут исходить из того, что я где-то неподалеку. Воспользуются фонариками, и им потребуется минута или две, чтобы понять, что в зале казино меня нет ни живого, ни мертвого.

Если бы я включил свой фонарик сейчас, они могли заметить вспышку, то есть им стало бы ясно, что я удираю. Я не хотел, чтобы они пришли к такому выводу столь быстро. Мне была дорога каждая выигранная у них минута.

Рука коснулась моего лица.

Я вскрикнул, как маленькая девочка, да только ни звука не сорвалось с губ, горло-то перехватило, вот я и избежал позора.

Пальцы мягко надавили мне на губы, словно пытаясь остановить крик, который и так не смог вырваться из меня. Нежная рука, женская.

В этот момент в казино находились только три женщины. Две из них умерли пятью годами раньше.

Живая, пусть и неуничтожимая, благодаря амулету, в котором она заточила тридцать чего-то там, пусть и рассчитывающая прожить тысячу лет, спасибо душе змеи, вплетенной в ребра, которой ежедневно, скармливала по два банана, не могла видеть в темноте, не обладала шестым чувством. То есть найти меня она могла лишь с помощью фонарика.

Рука с губ соскользнула на подбородок, щеку. Потом коснулась левого плеча, спустилась ниже, взяла за руку.

Возможно, я хочу, чтобы прикосновения мертвых казались мне теплыми, такими я их и ощущаю, и рука, которую сжимали мои пальцы, была несравненно чище ухоженной руки хозяйки службы «Секс по телефону». Чистая и честная, сильная, но ласковая. Мне хотелось верить, что принадлежит она Мариан Моррис, официантке коктейль-холла.

Доверившись ей, простояв во тьме не более десяти секунд, я направился следом за моим лоцманом.

Короткая Стрижка продолжал бушевать у меня за спиной, а мы двинулись вперед с куда большей скоростью, чем та, на которую мог бы решиться я, если бы шел один, обходя препятствия, вместо того чтобы карабкаться на них, нигде не задерживаясь, не боясь упасть. Призрак хорошо видит и при свете, и без него.

Менее чем через минуту, после нескольких поворотов, она остановилась. Отпустила мою левую руку и коснулась правой, в которой я держал фонарик.

Включив его, я увидел, что торговая галерея осталась позади и мы в конце коридора, у двери к северной лестнице. Моим проводником действительно была Мариан, все в том же наряде индейской принцессы.

Каждая секунда была на вес золота, но я не мог оставить ее, не попытавшись хотя бы частично снять боль, причиненную Датурой.

— Твои сестры стали жертвами природной катастрофы. Твоей вины тут нет. К тому моменту, когда они покинут этот мир, ты не хочешь встречать их там… на другой стороне?

Она встретилась со мной взглядом. У нее были прекрасные серые глаза.

— Иди домой, Мариан Моррис. Там тебя будет ждать любовь, если ты только протянешь руку.

Она посмотрела в ту сторону, откуда мы пришли, потом с тревогой на меня.

— Когда доберешься туда, попроси, чтобы тебя отвели к моей Сторми. Ты об этом не пожалеешь. Если Сторми права и следующий мир — служба, навстречу приключениям лучше идти рядом с ней. Более верной спутницы не найти.

Она попятилась от меня.

— Иди домой, — прошептал я. Она повернулась, двинулась прочь.

— Иди. Иди домой. Оставь жизнь… и живи.

Уходя, она обернулась, ее лицо осветила улыбка, и она исчезла из коридора.

И на этот раз, решил я, она прошла сквозь мембрану, разделяющую миры.

Я распахнул дверь на лестницу, метнулся к ней, начал подниматься чуть ли не бегом.

Свечи с ароматом Клио-Мей, призванным заставить меня любить и повиноваться молодой женщине неземной красоты, которая совокуплялась с призраком гестаповца, пятнали стены красным и желтым.

Тем не менее в номере 1203 хватало и теней. Легкий ветерок, которым тянуло от проглоченного грозой дня, ни на секунду не оставлял в покое фитильки свечей, поэтому световые пятна на стенах пребывали в постоянном движении, перемещались с места на место, уступая прежнее теням.

Ружье лежало на полу у окна, где Андре его и оставил. Оружие оказалось тяжелее, чем я ожидал. Подняв ружье с пола, я тут же едва его не выронил.