– Приехали, с вас сто двадцать рублей, – сказал водитель.

– Пожалуйста, подождите меня. – Дайнека протянула ему деньги и вылезла из машины.

Одновременно с этим открылась калитка и вышла Екатерина Владимировна Свиридова.

– Я вас сразу узнала! – улыбнулась она и деловито осведомилась: – Есть новости от Алены?

– Пока нет. Вот… – Дайнека опустила глаза, – решила вас навестить.

Свиридова отступила.

– Проходите.

Она усадила Дайнеку за стол на кухне, загремела кастрюлями.

– Пожалуйста, не волнуйтесь, я уже завтракала.

Екатерина Владимировна обернулась:

– Тогда чаю?

– От чая не откажусь.

Поставив на стол кружки, старуха посетовала:

– К чаю у меня только баранки.

– И хорошо, – поддержала ее Дайнека. – Я люблю баранки.

– Сахару?

– Да, я люблю сладкое.

Они сидели друг против друга, пили чай и ели баранки.

– Екатерина Владимировна, можно вас кое о чем спросить?

– О чем?

– Все о том же. О тех днях, когда пропала ваша Алена.

– Она уехала, – спокойно сказала старуха.

– Конечно-конечно… – Дайнека в растерянности откусила кусочек баранки и на пару минут замолчала. А потом спросила: – Вас не вызывали в школу, перед тем как она… уехала?

– Алена очень хорошо училась. За третью четверть у нее была только одна четверка по физкультуре. Если хотите, я покажу дневник…

– Не надо, я верю… – Дайнека для чего-то спросила: – А почему у нее была четверка по физкультуре?

Екатерина Владимировна задумчиво улыбнулась.

– Алена отказалась через козла прыгать. Физрук поставил ей двойку.

Дайнека опустила глаза, сообразив, в чем заключалась причина отказа. Алена оберегала ребенка.

– Никто из учителей с вами не говорил?

– Нет.

– А домой к вам никто не приходил?

Старуха кивнула:

– Приходил один.

– Кто? – спросила Дайнека.

– Лейтенант. – Екатерина Владимировна улыбнулась. – Совсем молодой. Все про Алену расспрашивал. А потом сказал, дескать, не беспокойтесь, дочь ваша найдется. Она просто уехала.

– Это уже после того как Алена уехала, – мягко поправила Дайнека. – А до того никто не приходил?

– Домой? Нет. А вот на Госпитальной был один странный случай…

– На Госпитальной, значит, здесь? – уточнила она.

– Здесь. Это дом моей матери. Когда она в восьмидесятом году умерла, дом несколько лет пустовал. Мы с Аленой жили в городе, в нашей квартире. Это потом я сюда переехала.

– Что за случай?

– Как-то в конце зимы я встретила нашу соседку, она здесь рядом жила. Теперь-то ее нет, и там ее внуки.

– Так-так… Интересно. Вы ее встретили, и что было дальше?

– Она сказала, что в нашем доме был какой-то мужчина, будто бы она видела его в окне, – Екатерина Владимировна говорила спокойно, с грустной улыбкой. – Я, конечно, сразу про Алену подумала. Не дай бог, сбилась с пути. В субботу собралась и поехала. Дай, думаю, прослежу…

Суббота, 4 февраля 1984 года

Екатерина Владимировна отыскала ключи от дома на Госпитальной и чуть-чуть успокоилась. Но тут же, вспомнив, что в серванте валялся еще один комплект, снова разволновалась. Поискала по ящикам, заглянула в вазочку, в чайник для заварки, еще в какую-то посуду, расставленную на стеклянных полках серванта. Тот факт, что вторых ключей не нашла, утвердил ее в решении ехать на Госпитальную и ловить дочь с поличным.

Так она и сделала, только сначала приготовила ужин и оставила его на плите. Очень хотелось верить, что Алена ни в чем не виновна.

Автобус под номером три доставил ее на окраину поселка, состоящего из одноэтажных домов. Екатерина Владимировна зашла в магазин, купила батон и бутылку кефира, после чего направилась к дому.

Тихонько отомкнула калитку, оглядела маленький двор, но никаких признаков недавнего присутствия людей не заметила. В дом почти ворвалась, надеясь и страшась обнаружить там дочь. Ни в одной комнате никого не нашла. На всякий случай все обследовала, даже заглянула в мусорное ведро – никаких следов.

За окошком стемнело. Екатерина Владимировна пошла на кухню, решив не включать свет. Там было светло от уличного фонаря. Достала из шкафа кружку, раскупорила бутылку кефира, налила и стала искать сахар. Сахара не было, пришлось выпить несладкий. С корочкой от батона получилось вполне сносно.

Побродив по темному дому, она взгрустнула. Вспомнила мать, отца, себя в детстве, покойных уже братьев. Зашла в свою комнату, легла на кровать и незаметно уснула.

А проснулась оттого, что хлопнула дверь. Не понимая, сколько сейчас времени и как долго она проспала, Екатерина Владимировна вскочила с кровати. Сначала прижалась к стенке и замерла, чувствуя, как сильно бьется сердце.

В прихожей кто-то возился, не то снимая с себя верхнюю одежду, не то что-то разыскивая. Решив не тянуть, она шагнула из комнаты, нащупала выключатель. Вспыхнул свет. У двери стоял невысокий полный мужчина.

– Кто вы? – спросила Екатерина Владимировна.

Коротышка молчал, только смотрел на нее и хлопал глазами. Теперь она заметила у него небольшой чемодан.

– Это у вас зачем? Что там?

– Я монтер, – тихо произнес мужчина.

– Зачем вы сюда пришли?

– А разве не вы подали заявку на исправление телефонной связи?

– Нет. В доме нет телефона.

Коротышка порылся в карманах.

– Неужели дом перепутал… У вас какой?

– Двадцать второй.

Он хлопнул себя по лбу.

– Точно! Мне в двадцать четвертый.

– Здесь ни у кого нет телефонов, – тихо произнесла она.

– Значит, не та улица.

– Как вы попали в мой в дом?

– Здесь было открыто. – Он взялся за ручку двери. – Ну, я пошел.

В окошко Екатерина Владимировна видела, как он выбежал со двора, прыгнул в машину и быстро уехал.

– Что именно вам показалось странным в этой истории? – спросила Дайнека. – Человек действительно мог ошибиться.

– Мог, – согласилась Екатерина Владимировна. – Но в те времена телефоны были не у всех. И он, как монтер, должен был знать, что в нашем краю поселка их отродясь не было.