Голова кружилась, от нехватки сил заметно пошатывало. Одежда потихоньку пропитывалась кровью.

– Ты чего расселся, – прохрипел он, обращаясь к наследнику. – Помогай таскать людей сюда, – показал на желтый круг. Асман-младший лишь поднял голову. – Я кому сказал… – произнес уже с угрозой.

Асман часто закивал и испуганно поднялся. Рот скривился, вот-вот заплачет. Русу стало жалко убогого, но все же хрипло скомандовал:

– Марш ко мне! – Наследник, тридцатилетний мужчина, медленно подошел. – Не бойся, я тебя не трону, – успокоил его Рус. – Помогай.

Пока лежал, набирая силы, пока уговаривал Асмана, пока собрали оружие и притащили троих бессознательных человек (их состояние можно назвать понятным медицинским термином «стабильно тяжелое», поэтому особо Рус не торопился), «яма» выпила половину колодца.

«Нихренасе, – удивился Рус, – казалось, мало-мало, а Силу тащит – мама не горюй! Надо было сейчас создавать. Куда торопился? – думал, толкая в круг ни о чем не подозревающего наследника. – А как он, сволочь, на Гелинию плотоядно глядел! Черт! Не съели бы зверушки моих друзей в пятне! Как я раньше…» – додумать не успел – окунулся в родной мир пятна…

Сразу остановил время и усмехнулся: «Кажется, это входит в привычку».

Мир, как всегда, поднял настроение. Друзей вылечит, нисколько не сомневался. Легко отшвырнул каких-то ночных грызунов, которые успели окружить голову Гелинии, но почему-то к еде не приступили, и взялся за лечение. В этот раз руками не касался, а просто опустился на услужливо поднявшийся из земли корень в виде кресла. Управлять своими «конечностями» получалось все ловчее и ловчее.

Камней в телах не обнаружил, успели перейти обратно в Силу. Легко затянул раны и подправил жизненные энергии. Подумал и очистил одежду от крови. А вот с тканью ничего сделать не смог. Одежда так и осталась дырявой, как решето, в том числе и у самого Руса, который собственные раны зарастил, даже не заметив.

«Ну-ка, о чем ты думал», – заинтересовался Рус мыслями слабоумного и… Облом, придется касаться настоящей рукой.

Но не встал, а пододвинул застывшего Асмана на «воздушной подушке», снова поморщившись: «Не то…» Пример Тиграна так и стоял в голове.

Привычно пустил фотики и вдруг заметил странность. В переплетениях энергий и каналов четко виднелись чужеродные образования…

«Начхать, дурнее уже не станет… Нечего было на Гелинию пялиться», – успокоил и оправдал себя и без колебаний удалил все чужое из разума наследника. Вернул фотоаппараты. Пожалуй, все…

«Черт, а как я это чудесное излечение объясню вождю? А плевать, никак. Нет, скажу, на плато Шаманов смотался. Точно! На них можно что угодно списать… Оба-на, гости…»

На границе участка «замедления времени» медленно шевелились четверо каганов на единорогах. Сила родного мира клубилась вокруг них, образуя изящные на вид и непонятные по назначению структуры. Да нет, как раз понятные – преодолевали замедление.

Рус с помощью Духа жизни усыпил спутников (сам просто не знал, как это делается, но теперь подсмотрел), «закольцевал» границу участка, создав непреодолимый барьер и «отпустил» время. Не торопясь, направился к каганам, которые недоуменно поливали невидимый барьер огнем, водой и еще черт-те чем.

«А красивые структуры, абсолютно нечеловеческие», – думал Рус, приближаясь к каганам. Надо кое-что сказать, но как это сделать, не имел ни малейшего представления.

Каганы застыли, когда увидели спокойно идущего человека. Красавцы. Не сами нелюди, они казались на одно лицо, а единороги. Два белоснежных и два черных как смоль. Невольно вспомнился Воронок.

«Я скоро, подожди еще, друг», – подумал Рус с легкой грустью и вышел за пределы барьера.

На него обрушился шквал всевозможных стихий, естественно не причинивших вреда. Мог бы направить их обратно, но, несмотря на раздраженную мысль: «Они что, все такие психи?!» – не стал этого делать, а просто отрезал их от Силы. Каганы что-то дико заорали. Вернее, громко зазвенели в высокие колокола, которые самые маленькие на колокольнях. Как их… не важно, но на уши давило.

– Эй, ребята, вы меня понимаете? – «Ребята», испуганно глядя на маленького человека, притихли. – Не понимаете, – пробормотал, приближаясь к ближайшему кагану на вороном скакуне.

Надо отдать ему должное. Шарахнувшись от… неизвестно кем Рус ему показался, каким-нибудь чертом, наверное, каган остановился и гордо застыл, смело, даже презрительно глядя в глаза человека. Остальные осторожно окружили Руса. Мечи доставать и не пытались.

Рус обхватил своего визави сжатым воздухом и нагнул к себе, одновременно отгораживаясь от остальных, прислонил руку к голове и заговорил мыслеречью.

Он прекрасно помнил, как слышал голос Флорины, и Андрей просвещал на этот счет. В родном мире он может все, значит, и это получится, даже не сомневался. Получилось.

– Ты знаешь вашего Стража, Тиграна?

Каган понял. Человек сказал что-то наподобие «масла масленого» (так перевелась мыслеречь), это резануло его изысканный слух и вселило уверенность. Всего лишь сильный варвар, не демон.

– Что тебе нужно от нашего Стража, варвар? – презрительно прозвенело в голове Руса.

– Мне-то как раз ничего от него не нужно! А вот ему от меня – очень многое. Передай ему, что через… два месяца я выкину к чертям клипсу, которую мне дал Арон. Если ему горит, то пусть свяжется за это время, – плевать как переведется, пропало всякое желание общаться с таким заносчивым типом. Развернулся и пошел за барьер.

Перед тем как отнять руку, запустил любимые фотики и вернул их. Странно, но защиты не заметил. Хотя, чего странного – мир пятен и есть Рус. У Боргула он тоже защиты не чувствовал.

Максад захотел вернуться к шатрам, чтобы предупредить мага не поднимать шума, но опоздал. В «дворцовом комплексе» нарастала суета. Тяжело вздохнув, сел прямо на влажную траву и приготовился терпеливо ждать. Поздно суетиться, случившегося не изменишь.

– Господин коронпор, нам можно возвращаться? – грустно спросил один из стражников, ловивших Гелингин.

– Идите, служба ждет.

– А нам…

– Ничего не будет, – раздельно произнес Максад, – я все беру на себя.

Стражники, для приличия немного потоптавшись рядом, вернулись на свои штатные места.

Через несколько статеров Максад услышал знакомые шаги, но не обернулся, не вскочил. Его вина, ему отвечать, ни к чему показное почитание. Оправдания для него нет и… Он тоже безумно волновался за сумасбродную Гелингин. Она еще и ходить-то толком не умела, а Максад уже втайне от вождя сажал ее на единорога. Восторгу было!

Пиренгул сел рядом. Оба молчали.

Напряженное ожидание закончилось через долгую четверть. За это время вождь и его коронпор, не говоря ни слова, передумали о чем угодно. Пиренгул периодически вскакивал, ходил, резко размахивая руками (из них чуть ли огонь не брызгал), успокаивался и вновь опускался на траву.