Женщина вскочила в машину и прохрипела:

– Гони! Гони!

Ну я не заставила себя ждать – вдавила педаль газа в пол и помчалась к набережной, нарушая все правила.

В зеркале заднего вида мелькнула физиономия одного из отморозков – злобная, разъяренная. Он бежал по улице и грозил кулаком.

– Спасибо тебе! – проговорила незнакомка, переведя дыхание.

Я скосила на нее глаза.

Это была казашка или узбечка, в общем, уроженка Средней Азии. Лет тридцати пяти, довольно симпатичная, прилично одетая, с умным и решительным лицом.

– Спасибо! – повторила она. – Ты меня реально спасла. Они меня хотели убить. Довезешь до Петроградки? Я тебе заплачу, у меня есть деньги…

– Перестань! – отмахнулась я. – Ничего не нужно. Мы, женщины, должны помогать друг другу.

– Не все это понимают! – вздохнула незнакомка.

Мы выехали на набережную, свернули к мосту. Возле въезда на мост стоял гаишник, он останавливал машины и проверял документы. Редкое явление посреди ночи!

И тут моя пассажирка приподнялась на сиденье, вгляделась в этого мента и снова побледнела.

– Ты что? – Я скосила на нее глаза.

– Это их человек! – прошептала она. – Думаешь, почему он останавливает машины? Он ищет меня!

«Ну вот, – подумала я, – приехали! У девушки явная паранойя!»

А она, словно прочитала мои мысли, схватила меня за руку и забормотала:

– Не думай, я не сумасшедшая! Это страшные люди, они за мной охотятся!

– Ну и чего ты от меня хочешь? – вздохнула я. – Мне по-любому нужно на ту сторону, скоро мост разведут… тебе тоже нужно на Петроградку… не куковать же нам тут до утра!

– Спрячь меня! Прошу, подруга, спрячь!

В голосе ее и лице был такой страх, что я сдалась. Притормозила, подъехала к тротуару.

Вышла из машины, заглянула в багажник.

Там у меня лежала запаска, а еще кое-какие инструменты и старый плед. Уж как он там оказался, не знаю, но я его достала и сказала своей странной пассажирке, чтобы легла на заднее сиденье. Она свернулась там комочком, а я накрыла ее пледом.

Снова села за руль и подъехала к мосту, пристроившись за двумя машинами.

Гаишник проверил эти машины и пропустил их на мост, подошла моя очередь.

Он подошел к моему окошку, пристально взглянул, потребовал документы.

Я протянула ему бумаги, но он на них взглянул без интереса и заглянул в салон.

Я занервничала. Очень уж мне не понравился его взгляд – пристальный, опасный.

Он уставился на плед и хотел уже что-то сказать, но тут зазвонил его мобильный телефон. Он достал телефон, взглянул на дисплей и переменился в лице.

Поднес телефон к уху и забормотал:

– Слушаю, товарищ полковник… слушаю… извините, ничего не слышу… связь плохая…

Он сделал мне знак проезжать, и я тут же вдавила педаль и устремилась на мост.

Как только мы съехали с моста, моя пассажирка сбросила плед, села и проговорила:

– Сейчас направо… до следующего перекрестка… вот здесь останови… спасибо тебе!

– А я испугалась, когда он в салон заглянул! – проговорила я, остановившись и взглянув на нее в зеркало. – Повезло нам, что в это время его начальник позвонил!

– Повезло? – Она усмехнулась и показала мне телефон. – Везение тут ни при чем…

– Это ты? – Я взглянула на нее недоверчиво. – Не может быть! Как ты это сделала?

– Секрет фирмы! – Она протянула мне деньги.

– Убери! – Я даже обиделась. – Зачем это? Я же не из-за денег тебе помогала… своей жизнью, между прочим, тоже рисковала, так какие уж тут деньги!

– Ладно, спасибо! Но помни, я – твоя должница. Ты мне помогла – и я тебе помогу. Когда тебе что-нибудь понадобится, купи мороженое на углу Большого проспекта и Бармалеевой улицы и скажи, что хочешь передать привет Алтын Бюльбюль… только не забудь, мороженое купи не любое, а трубочку «Золотой орех»… И вот еще что… – Она взяла меня за руку и крепко сжала.

Я хотела ей что-то ответить, но она вдруг как сквозь землю провалилась.

Я посмотрела на свою руку – и увидела, что та женщина вложила в нее серебряное кольцо. Точнее, перстень с печаткой.

Я поднесла кольцо к свету и увидела, что на нем выгравирован паук на фоне паутины. Черный маленький паучок с красным пятнышком на спине.

Под влиянием какого-то неожиданного импульса я надела кольцо на безымянный палец. Оно наделось на удивление легко, но вот снять его я не смогла. Да мне почему-то не хотелось его снимать.

Я пожала плечами и поехала домой.

Признаться, тогда я не приняла всерьез слова той женщины.

Надо же, купи мороженое и передай привет! Придумает же такое! Явно девушка с приветом!

Вот колечко, конечно, забавное. Пожалуй, буду носить, раз бриллиантов мне никто не дарит.

Я довольно скоро забыла эту историю и довольно долго про нее не вспоминала. А потом случилось вот что…

Я снова возвращалась домой поздно вечером. Поставила машину в паре кварталов от дома, потому что все места рядом были заняты, пошла к себе…

И тут, неподалеку от подъезда, из кустов вышли два типа самой уголовной наружности.

Один – долговязый, с белыми сальными волосами и светлыми, почти бесцветными, сумасшедшими глазами. Второй – пониже, поплотнее, с квадратным подбородком и маленькими, темными, близко посаженными глазками, похожими на две изюмины в сдобной булке. Этими глазками он то и дело опасливо оглядывался по сторонам.

Долговязый тип первым подошел ко мне, сплюнул сквозь зубы и прошипел:

– Отдавай с-сумку! Отдавай деньги! Отдавай все, что ес-сть!

Лицо у него было совершенно безумное, зрачки – две крошечные точки. Все ясно – наркоман в поисках дозы! Такому убить – ничего не стоит…

Меня охватил дикий страх.

Я часто слышала о девушках, которые были убиты за малые деньги или изнасилованы в ночном сквере. Часто слышала об изуродованных, расчлененных телах. Но до сих пор все эти истории казались мне нереальными, далекими. Казалось, что такое может произойти с кем угодно, только не со мной.

И вот – эта ночная встреча, которая не кончится ничем хорошим… может быть, если я не буду спорить, отдам все, что есть, они не тронут меня? Оставят в живых?

Второй тип, плотный, квадратный, стоял позади белобрысого и поглядывал на него с таким гордым и в то же время опасливым выражением, с каким следит за своим питомцем хозяин злобной бойцовой собаки, которая в любой момент готова ввязаться в драку.

Я на мгновение замешкалась, и белесые, безумные глаза вспыхнули от ярости: