Комок подступил к моему горлу.

— Ты думаешь, что я снова становлюсь эмоциональной.

Он покачал головой.

— Нет. Теперь, когда я вспомнил, что у меня была семья, я понимаю это. Понимаю. Думаю, в каком-то смысле Джек — это семья. Вот почему я не могу оставить его здесь. Мне нужно добраться до него, прежде чем мы выберемся отсюда.

Не так давно Кадер не мог понять мою связь с семьей. Изменение в его сознании было просто еще одним примером того, как его прежняя жизнь возвращалась и влияла на его решения.

— Хорошо. Если ты ему доверяешь, я тоже.

— У меня нет другого выбора. Он поддерживал меня в течение многих лет. Он был для меня самым близким партнером, с тех пор как… Мейсон умер. Он умен. Вместе нас было невозможно остановить. Мне следовало сказать ему правду, когда он пришел ко мне домой.

— Тогда давай доберемся до него.

Когда мы уже собирались двинуться к оврагу, еще один низкий рокот заполнил наши уши. Вместо того, чтобы вызвать страх, это заставило мои щеки вспыхнуть от смущения. Это был не самолет, а мой желудок.

Губы Кадера приподнялись в усмешке.

— И еда. У Джека есть еда.

— Ты делаешь эту встречу еще более привлекательной.

Следуя за Кадером, я подошла к наименее крутому склону, ведущему в ущелье. Камни и мягкая грязь скользили под нашим весом, пока мы спускались ниже. Несмотря на все это, Кадер продолжал осматривать горизонт, ища что-то на небе или на земле.

У самого низа бушевала река, вздымаясь над скалами и простираясь за пределы своих берегов. Маленькие деревца, выглядывающие из реки, дали мне некоторое представление о том, как это должно быть, когда зимний снег не тает, а дождь не льет ведрами.

— Река вышла из берегов. Думаю, кварц привозили сюда и использовали реку для транспортировки.

— Где ствол шахты? — спросила я, глядя вверх на крутые холмы.

С нашей позиции мы находились слишком низко, чтобы видеть дом или иметь какое-либо представление о направлении.

— Здесь, — сказал он, таща меня за собой.

Хотя отверстие было закрыто виноградными лозами и деревьями, оно, к счастью, было выше уровня воды. Как только Кадер убрал растительность, баррикада превратилась в большую деревянную дощатую дверь, которая со временем ослабла от влаги и гнили. Замок состоял из двух звеньев большой ржавой цепи с проржавевшим замком, удерживающим звенья вместе.

Кадеру не нужно было вскрывать замок. Один удар ботинка, и доски поддались. Еще несколько ударов, и отверстие стало достаточно большим, чтобы в него мог войти человек.

— Что насчет фонарика? — спросила я.

— Позволь мне войти первым.

Закусив губу, я отступила назад, наблюдая, как он протискивается через отверстие. С каждой секундой мое сердце ускоряло бег. Я окинула взглядом голубое небо, надеясь, что вижу его не в последний раз.

Маленькие пространства никогда не были моим коньком, но у меня не было иррационального страха. Нет, мои опасения были абсолютно рациональными. То, что мы собирались сделать, не было.

В отверстии появилось свечение.

— Лорел, идем.

Последний взгляд вверх. Войдя внутрь, я остановилась.

— Что? — спросил Кадер.

— Думаю, что снова слышу вертолет.

Глава 29

Кадер

Я глубоко вдохнул пыльный, застоявшийся воздух. Шахта не была создана для мужчин моего роста. Мне пришлось остановиться, потолок был слишком низким, чтобы я мог стоять прямо. К счастью, войдя, я обнаружил несколько брошенных инструментов. Вполне возможно, что некоторые из этих предметов антиквариата могли быть оставлены там, где я их нашел, более ста пятидесяти лет назад.

Я протянул Лорел угольный факел.

— Держи и постарайся светить впереди нас.

Ее руки дрожали, когда она сжала палку.

— Как ты это сделал?

— Старой кремневой зажигалкой.

— Кадер, — закричала она.

Я проследил за ее взглядом. В свете факела наш путь мерцал — паутина от стены до стены создавала замысловатые узоры, а земля, казалось, двигалась. Это была иллюзия, вызванная мерцающей паутиной россыпью пауков и других насекомых, убегающих от света.

— Не волнуйся, — попытался успокоить я. — Они хотят видеть нас не больше, чем мы их.

— Я не беспокоюсь о том, что они увидят меня. Я беспокоюсь, что они меня укусят.

— Мы будем шуметь и двигаться. Пауки-бродяги1 самые опасные, но они не агрессивны. Они будут кусаться только в том случае, если почувствуют угрозу. Мы им не угрожаем.

— Я… я не могу…

Ее лицо побледнело в свете факела, голова энергично затряслась.

— Можешь, — я постарался, чтобы мой голос звучал спокойно. — Док, ты справишься. Если ты слышала там вертолет, то сейчас самое время добраться до Джека.

— Мне страшно.

— Тогда те штуки, о которых ты говорила, работают. Рад знать, что ты хочешь спрятаться… как бы ты их ни называла.

— Катехоламины, и сейчас не время напоминать мне о самосохранении, потому что я выберу побег. Я выбираю развернуться и убраться отсюда к чертовой матери.

— Останься со мной, Лорел. Накрой волосы курткой и держись прямо за мной. Они убегут от моих шагов, и я прорвусь сквозь паутину.

Это были не самые худшие условия, в которых я когда-то бывал. Теперь мои мысли были заняты чем-то большим, чем раньше, не только заданиями для Ордена, но и местами, где я был в армии, а также Чикаго. С каждой мыслью я боролся, чтобы отогнать ее и сосредоточиться на здесь и сейчас.

В основном мне это удавалось, но воспоминания были там, возвращаясь со сверхзвуковой скоростью.

Хотя выражение лица Лорел было страдальческим, ее лоб нахмурился, а губы плотно сжались, она кивнула, прежде чем вернуть мне факел и сдвинуть куртку так, чтобы та закрывала голову. Протянув руку, я убрал выбившиеся пряди ее темных волос под кожу.

— Так паукам будет меньше мест для прикрепления, — сказал я с притворной усмешкой.

— Это не помогает.

Я вернул ей факел и двинулся вперед. Земля под подошвами моих ботинок и ее туфель была влажной, но не пропитанной влагой, как я боялся. Уклон поднимался все выше по мере того, как земля становилась суше и тверже. Заскрипели скобы, которые были установлены полтора века назад. Другие были разбросаны по полу, упавшие и поврежденные временем.

Когда мы подошли к первой развилке, я заколебался.

— Кадер?

Моя