Хорошо, идём туда. Старые лампы дневного света под низким фанерным потолком неприятно мигают, действуя на нервы. Какой-то толстый негр, ожидающий рейса, щёлкает орешки, без тени стеснения кидая скорлупу прямо в тёмную, липкую на вид лужу на полу. Как обратно в Африку вернулся, хе-хе. Впрочем, почему «как»?

Останавливаемся перед небольшой каморкой, отгороженной от зала деревянной стойкой. В каморке, увы, никого нет. Здоровяк-лейтенант бормочет что-то недовольное себе под нос, поворачивается ко мне: «Подождите тут, месье!» и исчезает в душной полутьме.

Ну, подожду, что же ещё делать. Остаётся надеяться, что лететь стоя на этот раз не придётся — мне не понравилось. Впрочем, по крайней мере, я такой не один был — народ стоял вдоль всего прохода, белые, чёрные и индусы вперемешку. Но, что любопытно, не ливанцы — на тех, неким мистическим образом, сидячие места нашлись. Что тут скажешь — умеют люди устраиваться в геопроктологических местах, и от смены мира это их умение никуда не исчезло.

Дэни вернулся, сопровождаемый что-то дожёвывающей на ходу толстухой.

— Месье хочет два билета в Пуэнт-Руж туда и обратно?

Ну вот, начинаются разводки. Продолжаются, вернее.

— Нет, месье хочет один билет, туда. С лейтенантом вы уж как-нибудь сами разберитесь.

Толстуха с деланым недоумением посмотрела на моего спутника.

— Я так поняла, лейтенант должен вас сопровождать, туда и обратно? Значит, на него тоже нужны билеты.

Усилием воли загоняю рвущееся наружу бешенство обратно.

— Лейтенант, как он вам уже сказал, я полагаю, летит по официальному делу, у него есть командировочное предписание. Так что, билет ему положен в любом случае. Если я что-то не так понял, давайте вызовем полковника Матена, уверен, он сможет решить это недоразумение…

Толстухе недовольно кривит измазанные жиром губы.

— Командировочное надо предварительно заверить в штабе Сил общественной безопасности, в городе.

Да чтоб вас всех…

— Уверен, учитывая все обстоятельства, это можно будет сделать позднее.

Кладу на стойку десять экю. Срабатывает — лицо толстухи, как по щелчку тумблера, становится из недовольно-склочного весёлым и дружелюбным.

— Пожалуй, месье. Ближайший рейс — завтра, в одиннадцать-ноль-ноль, билет в одну сторону стоит двести экю.

— Вот, пожалуйста.

— И ваш Ай-Ди, будьте добры.

Блин, ну ты бы хоть руки помыла — я же отсюда вижу, что у тебя пальцы в рисе и подливке измазаны. Эхе-хе-х… ладно, делать нечего. Будем надеяться, что подливка не настолько ядрёная, чтобы разъесть пластик.

Столь сложными штуками, как компьютеры и принтеры здесь никто не заморачивается. Негритянка переписывает мои данные в какой-то засаленный журнал, после чего достаёт из ящика розовую книжечку с отрывными бланками билетов. Опять переписывание… какое у неё лицо сосредоточенное, аж язык высунула от напряжения. Но почерк красивый, надо признать. Руки бы ещё мыть научилась, а то билет тоже заляпала.

— Вот, пожалуйста, ваша квитанция, сейчас билет выпишу…

Блин, так это ещё не билет был, а кассовый приходник только. Ага, точно — опять полезла в ящик, достаёт книжечку побольше, на этот раз зеленовато-синюю. В третий раз переписывает информацию с ID, ещё и номер квитанции указала… развели, понимаешь, бюрократию.

Закончив заполнять бланк, толстуха не спешит передавать его мне, сначала протягивая журнал.

— Распишитесь здесь, пожалуйста…

Расписываюсь.

— Вот ваш билет. Счастливого полёта, храни вас Бог.

— Большое спасибо.

Фуф, наконец-то! Отвык я что-то от африканских порядков, нервничаю много. А нервничать не надо, толку от этого не будет. Местные, если на них орать, могут упереться так, что и бульдозером не сдвинешь.

— Дэни!

— Месье?

— У тебя машина есть?

С гордостью кивает бритой головой.

— Конечно, месье!

— Замечательно. Отвези меня в какой-нибудь нормальный отель в городе. Китайцы тут гостиницы держат?

— Да, месье! И китайцы, и индусы, но больше всего — ливанцы.

Ага, я вот даже не сомневался, почему-то. К индусам не хочу, «плавали — знаем», ливанцы вообще-то могут вполне приличные места держать, но антипатия у меня на них, так что…

— Давай к китайцам, а там разберёмся.

…

Конго, Лумумба,

проспект Либертэ,

отель «Хуанг Донг»

Да уж, это вам не Виго. Да какой там Виго, это вообще иная вселенная, по сравнению с этим даже Мандела-Сити покажется вполне приличным местом, а уж Ситьо-де-ла-Луз и вовсе недостижимый идеал. Поездки из аэропорта на служебном джипе Дэни мне хватило для формирования твёрдого убеждения — «из гостиницы ни ногой». Дело даже не столько в опасности. Конечно, увиденная из окна машины сцена забивания ногами и палками какого-то окровавленного негра («вора поймали, а если бы колдуна — то жгли бы, а не били», равнодушно пожал плечами Дэни) оптимизма в этом плане не добавила, но, в конце концов, видал я в жизни вещи и похуже. Нет, дело в общем угнетающем впечатлении, которое производит конголезская столица. Даже в «настоящем», заленточном Конго (большом, в смысле, маленькое-то поприличнее) всё не настолько плохо.

Широкий пояс невероятно нищих и загаженных трущоб, где убогие домишки обитателей, судя по всему, слеплены из навоза и прелой соломы, за которым следуют не менее грязные центральные кварталы. Трёх-пяти этажные узкие бетонные коробки, жмущиеся вплотную друг к другу, никогда не асфальтировавшиеся дороги, на которых может утонуть в грязи не то что джип, но и грузовик, забитые мусором и нечистотами канавы с копошащимися в них свиньями (каждую свинью охраняет пацанёнок лет десяти-двенадцати, вооружённый здоровенным мачете) … и сидящие на низеньких табуретках у своих магазинов ливанцы и индусы, философски пускающие сигаретный дым в низкое, загромождённое тяжёлыми тучами небо.

На вопрос «а сколько вообще в городе народу живёт?» Дэни (который, напоминаю, не просто случайный оболтус с улицы, а лейтенант местной сигуранцы) задумчиво почесал бритый затылок и неопределённо хмыкнул.

— Говорят, тысяч триста, месье. Или пятьсот. Где-то так, в общем. Ну, это без трущоб — там-то никто их не считает. Миллион или два всего, наверное.

Ага. Как говорится, вопросов больше не имею.

Если в Ситьо-де-ла-Луз схожая (хоть и не столь запущенная) обстановка скрашивалась общей жизнерадостностью и расслабленностью горожан, то тут этого нет и в помине. Смесь угрюмого отчаяния, злобы и беспросветности прямо-таки ощущается в воздухе. Дэни гнал по забитой людьми улице практически без остановок, пешеходы только и прыскали из-под колёс в разные стороны, но даже так народ успевал заметить внутри белого и броситься к машине. Стучат по корпусу и стёклам, гримасничают, показывают на рот, дергают за ручку двери, что-то орут…