Когда позже мы рассказывали о нашем недоумении Хокинсу, он весело хохотал над нами.

– Я сам сделал эту глупую ошибку, – сознался он. – Когда я в первый раз приехал сюда, то решил, что проеду отсюда прямо в Сан-Франциско. К величайшему своему удивлению, я узнал, что это займет вдвое больше времени, нежели проехать туда из Нью-Йорка. Когда я посмотрел на свою карту, то понял, что Панама лежит прямо под Питсбургом, и что расстояние от Нью-Йорка до Колона только тысяча девятьсот семьдесят миль, а от Сан-Франциско до Панамы три тысячи двести восемьдесят. А вот и еще маленькая географическая загадка. Если бы вы полетели прямым путем из Панамы в Иокогаму, в Японии, вы сначала пролетели бы над Мексиканским заливом, пересекли бы Соединенные Штаты где-то около Гальвестона в Техасе, прилетели бы к Тихому океану около Портленда в Орегоне и задели на своем пути Алеутские острова. Вы мне не верите? Когда будете в школе, возьмите веревочку и протяните ее по глобусу от Панамы до Иокогамы – тогда увидите.

Это, правда, казалось нам невозможным, но теперь мы уже всему верили.

Раннюю часть утра мы все время бродили по Панаме – одному из самых старых городов Нового Света, и Хокинс рассказывал нам историю его расцвета и падения во времена пирата Моргана.

Около полудня мы сели на поезд и поехали смотреть на взрыв плотины Гамбоа.

Я предполагал, что плотина будет иметь самый обыкновенный вид и отделять озеро от глубокой впадины, но вместо этого мы увидели длинную косу, по обе стороны которой была вода.

– Наверное, в плотине была течь? – спро- сил я.

– Нет, – ответил Хокинс – Воду пустили сюда для того, чтобы действие динамита сказалось сильнее. Вы видите с одной стороны плотины целое озеро воды, а с другой – ничего, кроме воздуха. И конечно, взрыв динамита произвел бы наибольшее действие с той стороны, где меньше сопротивление.

Это объяснение казалось логичным, но я все-таки был разочарован. Я ожидал, что после взрыва из канала через брешь хлынет огромный поток воды. Дело в том, что вода в канале была футов на шесть ниже, чем в озере.

Мы с Биллом направились вниз к плотине, но нас остановил сторож.

– Местность заминирована, – сказал он, указывая на длинную полосу земли. – Не подходите близко!

– А. сколько там динамита? – спросил Билл.

– Сорок тонн.

– Ого! Так взрыв будет очень сильный?

– Конечно, сильный, но не такой, какие у нас бывали.

– А сколько проделано углублений в плотине?

– Около тысячи трехсот, тысяча двести семьдесят семь углублений, если сказать точно. Если бы все их соединить концами друг с другом, то получилась бы линия в восемь миль.

Собралась большая толпа, чтобы присутствовать при интересном зрелище.

Взрыв должен был произойти в два часа. На моих часах было пять минут второго. Послали телеграмму в Вашингтон с сообщением, что все готово. Все ждали назначенной минуты с замиранием сердца.

Там, в Вашингтоне, президент должен был нажать кнопку. И заряд электричества сейчас же побежал бы по своему длинному проводу в Гамбоа. Через известные промежутки на пути заряд усиливался. Весь пробег заряда под землей и под водой занял какую-то долю секунды, и вслед за тем тысяча триста динамитных патронов взорвались со страшным грохотом. Сотрясение было ужасное. Гром отдался в горах; целый хор пароходных свистков и тысячи человеческих голосов приветствовали великое событие.

– Ура! – закричал Хокинс. – Перешеек перерезан!

Огромные облака ядовитых газов нависли над плотиной. Когда они рассеялись, мы увидели в плотине громадную брешь и бешено несущуюся через нее воду.

– Вот это был взрыв! – воскликнул Билл.

– Самый сильный, какой я когда-либо видел, – сказал Хокинс. – Но все-таки я должен сказать, что если подумать о великих явлениях, которые происходят в природе, наши силы кажутся такими ничтожными! Большой взрыв! Знаете ли вы, что на Малайских островах был когда-то вулкан, который взорвался. Это было в 1883 году, вас тогда еще на свете не было, но, может быть, вы слышали – вулкан Кракатау. Взрывом сорвало всю вершину горы, и тридцать тысяч человек погибли от хлынувшего прилива. Кубическая миля земли была превращена в пыль. Это в двадцать пять раз больше земли, чем извлечено из всего канала, а здесь ее было извлечено немало, – вы убедитесь в этом, когда ознакомитесь с каналом Кулебра.

Возвращаясь домой, мы обсуждали план поездки на эту часть канала, о которой мы так много слышали, но которую видели только мельком из поезда.

Случайный попутчик рассказал нам, что в Кукараше случилось какое-то повреждение. Осыпь завалила канал до высоты восемьдесят футов над уровнем моря. Я слышал об этих осыпях и представлял их себе чем-то вроде обвала. Но тут я узнал, что они двигаются очень медленно, сползая за день на два-три фута. В ожидании возможного затопления канала Кулебра, все землечерпательные машины были собраны туда, но осыпь, воспользовавшись их отсутствием перед этим, завалила весь канал и теперь не пропускала воду, которая хлынула через плотину в Гамбоа.

Целая артель рабочих пыталась прорыть сток для воды, но осыпь ползла дальше и снова замыкалась. Наконец, решили взорвать под ней около двух тонн динамита, но тяжелая глина сомкнулась опять. Только через два дня после прорыва плотины в Гамбоа удалось пробить достаточную брешь для стока воды.

– Пожалуй, что канал далеко еще не закончен, – сказал я.

– А вот подождите, когда заработают все эти землечерпалки, – сказал на это Хокинс. – Они живо справятся со всеми этими оползнями. Когда я был здесь в прошлом году, работы кипели на всем протяжении канала. Паровые машины свистели и стучали, звенело железо, скрипели цепи, стучали колеса – все двигалось и работало. Здесь, на перешейке, было собрано больше вагонов, чем на любой железной дороге. Теперь их место будет занято только большими землечерпалками, и они справятся с оползнями гораздо лучше, чем все эти машины на колесах. Эти оползни – досадная вещь. Они заставили прорыть целую долину через горы Кулебра вместо узенького ущелья.

Во время нашего пребывания на Панамском канале мы познакомились с Фогарти, который заведовал работами по подъему затонувшего судна «Магдалина».

Нам так хотелось знать, как эти работы происходят, что мы совсем засыпали его вопросами. В конце концов, он предложил нам с Биллом отправиться вместе с ним и все посмотреть самим на месте.

Вечером, несколько дней спустя, мы заметили вдали острова. Солнце уже село, когда мы подошли к Птичьей скале; люди с судна, на котором работал господин Фогарти, ждали его. Моторная лодка вышла за ним к пароходу. Сбросили веревочную лестницу, и нам пришлось спускаться по ней и прыгать в лодку при свете мигающего фонаря.

Было немного страшно, ночь была темная, но опытный рулевой нашего маленького суденышка вел его по фосфоресцирующей воде между коралловыми рифами так уверенно, как будто был светлый день.