Это был ужасный ураган, какого не помнили местные жители. Он свирепствовал три дня и разрушил триста домов.

Господин Фогарти смеялся над тем, что мы жалели о своем чемодане.

– Это все, что вы потеряли! – говорил он. – Я потерял пятьдесят тысяч долларов. Судно теперь погибло.

Он был прав. Когда после бури осмотрели судно, то оказалось, что дно его разбито о подводные камни, котлы и машины провалились сквозь это отверстие на дно океана, а корма вся разворочена.

Когда мы увидели все, что нам хотелось увидеть на «Магдалине», мы отправились на маленьком местном пароходе в Нассау. Там мы купили себе все необходимое и поехали в Новый Орлеан через Гавану.

Ночь окутала нас прежде, чем наш пароход вошел в порт Гаваны. Мы не могли подойти к пристани, а должны были бросить якорь посреди бухты, потому что санитарные власти города должны были осмотреть команду и пассажиров и установить, не привезли ли мы какой-нибудь заразной болезни.

– Мы бросили якорь вблизи того места, где затонул «Мэн», – сказал кто-то за моей спиной своему спутнику, глядя через борт на темную поверхность воды. – Остатки этого американского броненосца должны находиться прямо под нами.

– Как? Я думал, что их давно убрали отсюда и затопили в глубоком месте! – ответил другой голос.

– Нет, они похоронили в море только небольшую часть «Мэна», – пояснил опять первый. – Судно представляло собой такую бесформенную массу перепутавшихся частей, что им пришлось отрезать и удалить только то, что торчало выше тридцатипятифутовой глубины. Остальное брошено и ушло в тину дна здесь, на этом самом месте.

– Жаль, что его нельзя было поднять. Его бы надо было отвести обратно в Соединенные Штаты. А если нет, кубинцы должны были найти у себя место для него, в память независимости острова Куба.

– У кубинцев осталась только часть «Мэна», задняя башенка судна была подарена кубинскому правительству и ждет теперь себе почетного места.

Острый локоть Билла вдруг толкнул меня в бок.

– Завтра надо будет посмотреть на эту башенку и найти кого-нибудь, кто рассказал бы нам всю эту историю. Наверное, это очень интересно!

Когда власти установили, что мы достаточно здоровы, чтобы явиться в их страну, каждому из нас дали пропускной билет.

С судна мы все отправились в таможню, где чиновники тщательно осмотрели наш багаж, а по- том в смешную гостиницу, у которой двор был внутри здания, а не снаружи, как полагается. Там я нашел у себя в постели ящерицу, а Билл сороконожку в башмаке на другое утро. Но это – не описание нашего путешествия; я должен вернуться к тому, в чем проявили себя здесь современные герои техники.

Мы пустились в путь на другой день с раннего утра. Первым делом после завтрака был осмотр остатков «Мэна». Мы нашли башенку, которая небрежно валялась в доках; она была покрыта ржавчиной и раковинами всевозможных моллюсков, приставших к ней за четырнадцатилетнее пребывание на дне тропического моря. Когда мы смотрели на эту башенку, которая когда-то гордо возвышалась на одном из лучших судов нашего флота, к нам подошли двое незнакомцев, и мы с Биллом узнали в них сейчас же пассажиров, которые вчера говорили о судьбе «Мэна».

– Жаль, что мы не могли приехать сюда в прошлом году, когда вокруг него устроили кессоны.

– Каким огромным должен был быть этот кессон, если он обошел вокруг всего судна, – сказал мне Билл, вспоминая о кессонах, которые употреблялись для столбов на железной дороге, построенной на воде.

– Спроси его, – сказал я.

– А почему не ты? – ответил Билл.

– Ну, мне не хочется говорить с ним.

Но я все-таки колебался.

– А вы знаете, – продолжал между тем незнакомец, – что кубинское правительство покупало у нас шпунтовые сваи?

– Извините, сэр, – решился я, наконец, – вы, кажется, имеете какое-то отношение к подъему «Мэна»?

Незнакомец взглянул на меня с удивлением, но ответил довольно дружелюбно:

– Ну конечно, мальчуган! Я присутствовал на работах с самого начала в качестве представителя фирмы, доставившей шпунтовые сваи для кессонов.

– Но я думал, что кессон, это – деревянное сооружение, похожее на ящик без дна и крышки, – сказал Билл. – Нам так сказал пассажир на железной дороге в Ки-Уэст, – прибавил он, вопросительно глядя на меня.

– Это совершенно верно, но кессоном вообще называется всякое сооружение, всякая стена или преграда, которая служит для того, чтобы отделить от воды то, что находится в ней. В этом случае стену построили вокруг всего судна. И, конечно, это было очень нелегкое дело. Ничего подобного не делалось раньше. «Мэн» так глубоко ушел в грязь, что пришлось рыть на глубину в сорок футов, чтобы откопать его. Давление на кессон было огромное, и его надо было сделать очень прочным, в особенности потому, что дно здесь, в гавани, состоит из одной глины.

– А почему не подняли его просто на цепях? – спросил Билл, припоминая, что таким образом прошлым летом поднимали судно, затонувшее в гавани Нью-Йорка.

– Это намеревались сделать, был такой план, но его не привели в исполнение, и вот почему: если провести цепи под корпус затонувшего судна, что было бы само по себе очень трудным делом, то они могли прорвать корпус, проржавевший за четырнадцать лет пребывания под водой. Но главное заключалось вот в чем: «Мэн» намеревались поднять не только для того, чтобы с почетом похоронить его в море, а также и для того, чтобы установить таинственную причину его гибели. Одни говорили, что он погиб от взрыва своей собственной пороховой камеры, другие утверждали, что он погиб от мины. Для того, чтобы установить это, надо было обнажить корпус, прежде чем разрушить его.

– А это было большое судно?

– Триста двадцать четыре фута в длину. Кессон был построен в форме овала около четырехсот футов в длину и двести двадцать футов в ширину. И собеседник начертил на песке форму кессона, состоящую из кружков.

– Кружки – это цилиндры шпунтовых свай.

– А что такое шпунтовые сваи? – спросил я.

– Неужели вы не знаете? Это длинные полосы стали шириной приблизительно в один фут, с крючками на каждом конце – вот такие.

И он показал нам часовой брелок, представляющий собой шпунтовую сваю в миниатюре.

– Когда мы вгоняем эти сваи, они цепляются за соседние с обеих сторон. Вгоняем мы их внутри больших цилиндров футов пятьдесят в диаметре.

При этих словах наш случайный путеводитель вынул из кармана рисунок, на котором было изображено несколько законченных цилиндров.

– Но каким образом, Перкинс, вы получаете такие великолепные цилиндры? – спросил его спутник.

– Как? Мы делаем сначала скелет из балок, вгоняем деревянный столб в центре, потом надеваем на него деревянный круглый плот, вращающийся вокруг своего центра.