– Снимай акваланг и попробуй накачать катер! – приказал Федор, снимая ребризер. Надо было переговорить с Зубом без посторонних ушей.

Напарник, сев на сумку, приготовился слушать.

– Ситуация не очень хорошая, но и не плохая. Данные с карты памяти я передал, но публика просит повторить. Что-то там не прошло, – устало сказал Федор и наклонился, снимая ласты.

В это время зашипел сжатый воздух, переходя из акваланга в поплавки катера.

– Надо было второй раз скинуть, – посоветовал Зуб, вытирая мокрой тряпкой автомат.

– Публика попросила скинуть данные с другого компьютера, – с нажимом на последних словах, ответил Федор.

– Публика с большими звездами? – спросил Зуб, тыкая пальцем себе в плечо. Крис, имея звание контр-адмирала, носил на погонах одну большую звезду.

– Понятия не имею. По электронной почте пришло письмо, в котором была просьба о дубляже данных.

– Мне больше бы понравилось передать данные из Интернет-кафе, которых сейчас развелось, как песка в этой пустыне, – внес новое предложение Зуб, положив один автомат на разостланную прямо на песке рубашку и принимаясь разбирать второй.

– Сейчас эти автоматы можно использовать только как дубинки.

– Тебе не удалось трахнуть школьную подругу, – неожиданно вынес вердикт Зуб. Выставив руку, легко поймал автоматный рожок, брошенный Федором, и негромко рассмеялся.

– Как ты можешь так говорить! Она, она… – сбился с тона Федор, не зная, как продолжить предложение.

– Мила святая, имела непорочное зачатие, от которого родила двух детей, и всю жизнь ждала принца в виде капитана третьего ранга, который сегодня хочет совершить очередной подвиг: спасти из плена прекрасную деву.

– Это единственная возможность сегодня же переслать данные микрочипа и заняться своим спасением! А вот тут Мила нам может помочь.

– Ты начальник – я дурак! Я начальник – ты дурак! Банкуй, босс, но помни, я против, – начав с насмешливого тона, жестко закончил Зуб.

– Так и сделаем. Сейчас возьмешь нашего пленника и пойдешь на разведку. Я буду страховать. У тебя в сумке должен быть и спрей, и очки для обнаружения инфракрасных лучей. Не думаю, что Боксер успел хорошо обыскать твои манатки.

– У меня еще и взрывчатка найдется…

– Только сначала давай спросим, что случилось на катере?

Шипение сжатого воздуха прекратилось, и тут же возле Федора появился пленник, одетый в одни плавки.

– Катер на плаву. Мотор установлен и подключен к емкости с горючим, – доложил парень.

– Что случилось на катере?

– Не могу знать. Я находился в запертой каюте.

– Но что-то же вы слышали? – вмешался в разговор Зуб.

– Вертолет прилетел и завис над катером. Все забегали по палубе, но никто не стал открывать каюту, – начал рассказывать Боксер, но в этот момент Федор с Зубом многозначительно переглянулись.

«Значит, ребята освободились от наручников, но выпускать его не торопились. Скорее всего, просто не успели о нем сказать или элементарно забыли», – отметил Федор, но не стал ничего говорить, предоставив вести допрос Зубу.

Собственно, вопросов задавать не пришлось. Пленник пел, как курский соловей, который видит на соседней ветке возлюбленную.

Видя, что больше вопросов никто не задает, он продолжал рассказывать:

– С вертолета прозвучала команда, и через минуту-полторы раздались пулеметные очереди. После выстрелов я надел акваланг и стал ждать. Я вам очень признателен за спасение! Не надо мне никаких денег. Я вас сведу с заказчиком, и вы получите всю сумму за бомбу. Только вывезите меня отсюда!

– На каком языке говорили на катере? – спросил Федор.

– На местном.

«Вроде Рейдж всегда демонстрировал, что не знает местного языка…» – вспомнил Федор общение с бизнесменом.

– А с вертолета кричали на каком языке? – вступил в разговор Зуб.

– Тоже на местном.

– Как тебя зовут, парень? – неожиданно спросил Федор.

– Герхард, мой господин! – типично по-немецки построив фразу, ответил пленник.

– В команде тебя как звали?

– Гер.

– Теперь постарайся вспомнить и точно ответь: сколько человек говорили на катере на местном языке?

– Трое, – последовал уверенный ответ.

– Ты точно уверен, Герхард, что на катере по-местному говорили три человека? – повторил вопрос Федор.

– Я играю в духовом оркестре городского сада. Вы знаете, какой надо иметь музыкальный слух, чтобы туда взяли? У них у всех были разные тембры. Самый старый немного глотал гласные звуки, как будто ему недавно вставили зубы и он еще не успел к ним привыкнуть.

Федор с Зубом снова переглянулись. Однажды в разговоре Рейдж говорил, что только недавно отвалил кучу денег за металлокерамические зубы.

– Значит, к нам его подвели, – сказал по-русски Зуб, начиная рыться у себя в сумке.

– Похоже на то, но не факт. Я бы отдал свою долю бабок, чтобы иметь возможность поговорить с нашим богатеньким Буратино!

– Давайте я отнесу вещи в катер, – предложил Гер, забирая из рук Федора сумки.

– Клади в носовую часть! – указал Зуб, подтаскивая к борту ребризеры и акваланг.

– Давайте буксировщик тоже погрузим в катер, – предложил Гер.

– Отставить! – не согласился Зуб, заходя в воду.

Подводное транспортное средство улеглось на дне недалеко от катера.

– Привяжи катер к берегу! – приказал Федор, закидывая за спину автомат.

– Сюда идет машина! – предупредил Гер, низко наклоняясь над водой.

Федор напряг слух, и только теперь обнаружил низкий звук мощного мотора. Повертев головой, определил, что автомобиль идет с запада.

– Молодец, Гер! Раньше всех услышал.

Повинуясь скупым жестам, Зуб прилег под корявым кустом саксаула. Второй жест – и пленник подбежал к Федору.

– Ты сейчас снимешь плавки и, как только машина подъедет, выйдешь к ней. Плети, вернее говори, что хочешь, но отвлеки внимание. Нам надо точно знать, сколько в машине людей, чтобы понять, как действовать! – приказал Федор.

– А в плавках нельзя выйти? – жалобно спросил Гер, берясь за резинку.

– Можно, конечно, и в плавках, но тогда шансов получить пулю у тебя намного больше. Никто не будет сразу стрелять в голого мужика – срабатывает мужская солидарность. В женщину, особенно в Азии, могут выстрелить. А мужчину надо сначала спросить: «Почему ты в таком виде?» – негромко сказал Федор, подталкивая Гера в спину.

Лучи мощных фар в это время мазнули в небе, показывая, что автомобиль поднимается по наклонной плоскости. Дорога, по которой он приближался, лежала в низине.