Ли пошарила в ящиках.

– Твой выпрямитель все еще в коробке. Ты им хоть пользуешься?

– В общем-то, нет. У меня мало всяких девчачьих штучек.

Соседка добродушно рассмеялась:

– Не понимаю, как ты можешь так жить, Джорджи!

Та пожала плечами:

– Ну, как-то так.

– Мм. Что ты думаешь об отношениях Мартина с Мирой?

Джорджи продолжала собираться на работу. Пожалуй, так Ли поймет намек, и их беседа будет короткой.

– Ну это что-то, правда? – без особого энтузиазма отозвалась Джорджи.

– Я слышала, как они кувыркались в постели, ведь его комната расположена как раз над моей. Твою мать, от этих звуков покраснела даже я!

– Надо же.

Джорджи набрала полную сумку книг. Учебник по гражданско-процессуальному праву, два адвокатских блокнота, сборник решений в сфере уголовного судопроизводства и еще один – в сфере договорного права. Джорджи пошла работать в фирму «Прист энд компани» в том числе и потому, что там можно набраться опыта и в гражданских делах, и в уголовных. Ли продолжала стоять, как будто не знала, что делать дальше.

– Ты не… ну, ты меня понимаешь? – Соседка наблюдала за реакцией Джорджи.

– Что я должна понимать? – спросила та.

– Сама знаешь! Как тебе это все?

– Что именно?

– Господи, Джорджи, да то, что Мартин и Мира спелись и целую ночь трахались в его берлоге как пара кроликов!

– Ли, перестань!

– Я просто беспокоюсь о тебе.

Вероятно, так оно и есть, но Джорджи отлично знала, что Ли к тому же всегда старается удовлетворить собственное любопытство.

– Мне это безразлично, – сказала она, однако ее слова прозвучали как-то не очень убедительно.

– Значит, ты… не ревнуешь?

Джорджи замялась, пытаясь понять, что означает выражение на лице соседки. Знает ли она?

– Все… несколько сложнее.

Ли улыбнулась, но во взгляде читалось недоверие. Джорджи решила больше ничего не говорить. Надев очки, она направилась к двери.

– Извини, Ли. Я спешу. У меня сегодня много дел.

– Много дел с твоим красавчиком-боссом?

– Что?

– С тем чуваком, с которым ты говорила вчера вечером? Ведь это был твой босс, да?

– Это был Чарли Прист.

– Твою мать. Как тебе удается оставаться такой спокойной, целыми днями общаясь с ним?

– Я… я никогда…

– Об этом не думала? Да брось, Джорджи. Даже ты…

– Даже я – что?

Джорджи посмотрела на соседку. Иногда она так назойливо сует свой нос в чужие дела! И Джорджи решила, что не станет предлагать ей вместе снять квартиру. Вот поэтому-то я и не компанейский человек. Другие люди слишком легко меня раздражают.

– Извини, – сказала Ли.

Хорошо хоть, что ради приличия она приняла смущенный вид.

Джессика ждала возле своей машины, когда Прист вышел из дома на покрытый изморосью тротуар. Даже при тусклом свете этого воскресного утра было видно, что женщина раздражена. Ее дыхание сразу же превращалось в облачка пара.

– Вы опаздываете, – сказала она, когда он приблизился.

– Простите. Утро для меня – не самое лучшее время суток.

Джессика смерила Чарли взглядом:

– Вы надели пиджак поверх футболки.

Он опустил глаза.

– Да, действительно.

Мисс Эллиндер села на водительское место. Прист открыл дверь и сел в кресло пассажира. Его спинка образовывала с сиденьем прямой угол.

– Где тут… – Прист попытался найти переключатель положения сиденья.

– Он находится над датчиком регулировки положения поясницы. Извините, но Уилфред предпочитает, чтобы спинка стояла именно так.

Она настояла на том, чтобы они поехали в ее машине. Такая предосторожность вполне оправдана – старенький «вольво» Приста никогда не выезжал дальше Уотфорда [14], и владелец сомневался в его способности довезти их до Кембриджа.

– Уилфред – это ваша собака?

– Что заставило вас сделать такой вывод?

– Вы не замужем, а Уилфред – совершенно неподходящее имя для лошади. К тому же лошади предпочитают, чтобы спинка сиденья отклонялась назад.

Женщина вздохнула:

– Почему вы решили, что я не замужем?

– У вас на безымянном пальце нет кольца.

– Я могла бы иметь мужа, но не иметь желания носить кольцо.

– И все-таки вы не замужем, – проворчал Прист. – Я говорил сегодня с Терри Рен. Хейли так и не появилась. Именно из-за этого разговора я и опоздал.

– Я слушала новости. О смерти Филипа Рена говорят как о самоубийстве. Вроде бы у него была тяжелая депрессия. Когда полиция отдаст семье его тело, в церкви состоится отпевание. Сообщалось, что семья Рена собирается создать трастовый фонд для людей, страдающих психическими расстройствами.

– Вздор, он вовсе не покончил с собой, и депрессия здесь ни при чем.

– Может быть, и так. Но те, кто убил Майлза, выбрали для этого весьма примечательный способ. Зачем им было менять почерк и инсценировать самоубийство?

Прист уже перебрал в уме возможные ответы на этот вопрос и отверг их все.

– Вы с Уилфредом часто ездите вместе? – спросил он.

– Если вы высунете голову из окна и начнете тявкать на почтальона, эта моя поездка ничем не будет отличаться от остальных, – ядовито отозвалась мисс Эллиндер.

Они остановились на заправке, и Прист заставил себя воспротивиться искушению купить пачку сигарет. Вместо этого он выпил кока-колы, а Джессика – кофе. Он вызвался вставить пистолет в горловину бензобака, и она удивленно посмотрела на него, словно говоря: «Неужели вы думаете, что я не могу заправить свою собственную машину?» После этого они сидели молча, пока не доехали до Кембриджа и не оказались в лабиринте узких, неудобных для езды на автомобиле улиц, застроенных зданиями в стиле барокко. «Рейндж ровер» медленно ехал по центру города, а вокруг носились на велосипедах студенты в рваных джинсах.

– Я попросил одного из моих сотрудников, Солли, составить психологический портрет Хейли на основе ее аккаунтов в социальных сетях, – сказал Прист.

– По-моему, такой портрет не совсем точен, – задумчиво произнесла Джессика.

– Да, не особенно.