Студенты со временем начинают проявлять интерес ко мне. Они, можно сказать, влюбляются в меня, а я питаю эту влюбленность, понемногу и избирательно открывая личную информацию. Например, рассказываю, что я музыкант, что у меня богатая судебная практика, что среди моих клиентов есть те, чьи имена я не могу назвать из скромности. Но все же рассказываю о себе крайне редко. Только факты, предоставляя студентам самим делать выводы. Поэтому мои рассказы кажутся абсолютно правдивыми и заслуживающими доверия.

Если бы я, напротив, с первого дня начала трясти перед студентами своими дипломами и похвальными грамотами, стала бы потакать их влюбленности в меня, то случилась бы катастрофа. Время от времени я забываюсь и слишком рано начинаю позволять себе шутки и фамильярности, но очень скоро спохватываюсь и снова веду себя подчеркнуто нейтрально. Теперь преподавание стало для меня привычной рутиной, похожей на приготовление традиционного семейного блюда. Боюсь, что преподавательская деятельность слишком скоро наскучит.

Мне кажется, что из такого анализа можно почерпнуть много полезного. Материал поможет руководить людьми, управляя их надеждами, завоевывая их любовь, одновременно сохраняя дистанцию и уважительную, но снисходительную отстраненность. Я не вступаю в бурные эмоциональные конфликты, подрывающие спокойствие рабочей обстановки, и мне кажется, что многие руководители неспособны мудро решать такие проблемы. Однажды в церкви я присутствовала на встрече под девизом «Не скрывайте свои печали». Не прошло и нескольких минут, как люди начали буквально взрываться в потоках гневных обвинений. Конечно, большая часть проблем не стоила выеденного яйца, но само их количество ошеломляло. Люди злились, что пасторы не смогли помочь всем советами и остались глухи к большинству тревог. Все разошлись, отягощенные печалями, о которых до того момента имели весьма смутные представления. Мне показалось, что это неслыханная глупость. Ни разу не видела более бестолковой проповеди.

Когда в студенческой аудитории или в другом профессиональном окружении я сталкиваюсь с бунтом, то сразу нацеливаюсь на зачинщиков и главных жалобщиков. Я назначаю встречу или пишу им короткие сообщения типа: «Я заметила, что вы сильно расстроены поведением Х». Я даю им возможность всласть поговорить, выражая друг другу сочувствие, но не приходя к определенным выводам и не вырабатывая внятную позицию. Я не оправдываю ни одну из позиций и сама не занимаю никакой. Мало того, я не выражаю согласия и с их позицией. Правда, могу посочувствовать: «Должно быть, это сильно вас утомляет» или «Я понимаю, что подготовка к занятиям отнимает очень много сил». Я стараюсь употреблять слова, звучащие сочувственно, но при этом даю понять, что проблема преодолима, что таких проблем будет много в жизни юриста – как студента, так и уже отучившегося специалиста. Я понимаю, что людям нужна отдушина, но намекаю, что за малодушие должно быть стыдно. Например, говорю: «Юриспруденция трудна, и за обучение приходится платить». Так я призываю студентов перестать быть детьми и скорее повзрослеть.

Чтобы изолировать потенциальных подстрекателей и выбить у них почву из-под ног, я никогда не даю им возможности говорить публично и завоевывать сторонников. Всем остальным даю понять, что неприятности – их личные проблемы и связаны они с их неудачами, а не с недостатками учебной системы. Уверенность в собственном интеллекте я внушаю студентам другими способами. Например, на юридических факультетах есть традиция неожиданно устраивать семинары. Я, правда, ее не люблю, потому что студенты, естественно, не готовятся и вся затея оборачивается пустой тратой времени. Однако если я не буду проводить такие семинары, то студенты расслабятся и перестанут добросовестно готовиться к занятиям. Я вышла из положения, посылая какому-нибудь студенту письмо с сообщением, что намереваюсь устроить опрос по такой-то теме, и студент образцово готовится. Другие потом думают: «Неужели я единственный, кто не смог подготовиться?» – и начинают работать с большим рвением. У студента, получившего электронное письмо, все основания хранить его в тайне: это делает его успех более впечатляющим в глазах остальных. Тактика «разделяй и властвуй» в применении к студенческой аудитории работает превосходно, и я удивляюсь, почему многие коллеги не берут этот способ на вооружение.

Однажды мне пришлось работать вместе с настоящей хулиганкой. Эта сотрудница не пользовалась настоящим авторитетом, но ухитрилась сделать себя незаменимой на фирме, куда я пришла. Сначала я поддалась ее притворным чарам и обаянию. Она прикидывалась доброй и заботливой, выясняла, какие проекты я готовлю, над чем работаю и т. д. Но один из сотрудников предупредил меня, что единственное, чего хочет дама, – это моей неудачи.

Как-то, в конце рабочего дня, когда она попрощалась со всеми сотрудниками, я отвела ее в сторону, положила руку на плечо и проникновенно сказала: «Знаете, мне надо извиниться перед вами за то, что я наговорила сегодня утром. Это была шутка, от которой, правда, отдает дурным вкусом. Вы спросили, как дела с проектом, и я ответила: “Ну, вроде пока ничего”. Мне просто не хотелось говорить, что вкладываю все силы и умения в подготовку проекта и на сто процентов уверена в успехе. Это самоуничижение с моей стороны, но теперь я понимаю, что так шутить нельзя».

Извинение застало даму врасплох. Она рассыпалась в любезностях: «Видите ли, дело в том, что несколько человек уже пробовали заниматься этим проектом, но не справились и были уволены… может быть, вам повезет больше…» Так она, сама того не желая, раскрыла карты, признала, что о проекте, которым я занималась, ей известно все. Заодно выказала заинтересованность в моем провале (хотя утром притворилась, будто понятия ни о чем не имеет).

На следующий день я демонстрировала ей презрение. Когда она задавала мне вопросы, я отделывалась ничего не значившей репликой, а затем возвращала вопрос, даже по пустякам, например: «Что вы заказали на обед?» – «То же, что и всегда, а что вы заказали?» «Над чем вы сейчас работаете?» – «Так, то над одним, то над другим, а вы?» Чем немногословнее был ответ, тем больше он сбивал с толку. Дама, отчаявшись и чувствуя, что лишается преимущества, быстро перешла от «дружелюбных» косвенных вопросов к прямому допросу: «Как продвинулись дела? Руководство одобрило результат?» Спрашивается, зачем тебе знать…

Относительно такого напора один комментатор так написал в моем блоге:

Некоторые думают, что самые задиристые забияки в мире – социопаты. Но любой умный социопат должен понимать: проявлять насилие и сыпать угрозами легко, и, если полагаться только на них, все это может рикошетом ударить по нему. Социопаты чаще склонны ублажать толпу, а не подавлять. Задиры наживают себе врагов, придя к власти, социопаты завоевывают друзей.

Возможно, что такая тактика и обусловлена эгоистичными устремлениями социопатов, их желанием избежать эмоциональных драм и неприятностей, но организациям и предприятиям она приносит благо.

Помимо преподавания мне доставляет большое удовольствие посещать научные конференции. Все важные профессиональные новшества рождаются там, и поэтому я очень тщательно обдумываю, как подать себя. Во-первых, я серьезно отношусь к форме одежды. Я всегда надеваю то, что привлечет внимание, например джинсы и ковбойские сапоги, хотя все остальные предпочитают одеваться по-деловому. Ковбойские сапоги выгодно подчеркивают мою решительную походку и прямую осанку, и я сразу даю понять, что обо мне не стоит судить по общепринятым меркам. Это очень важно, ведь люди первым делом смотрят на бейджик с названием учебного заведения, где я преподаю, а это отнюдь не самый престижный университет, поэтому никто при первом знакомстве не предполагает, насколько я умна, хотя я действительно умна. Кроме того, я обнаружила, что в этой по преимуществу мужской профессии бывает очень полезно напомнить, что женщин часто и незаслуженно считают пассивными. Я не борюсь с предубеждениями, я с ними играю. Люди любят, когда с ними играют, а мне нравится, играя, заставлять их становиться на мою точку зрения.