И вот что теперь делать?

После недолгого раздумья решила, что немного позже, возможно, смогу выбраться. Нужно лишь подождать, пока Глеб ослабит хватку.

«А пока… А пока будем лежать», – подумала я, вдыхая знакомый и приятный аромат жимолости и мяты.

* * *

Холод пронизывал до самых костей, туман застилал обзор. Глеб поднял ворот пиджака и поежился. Хотелось поскорее убраться из этого места, найти источник тепла. Но туман мешал с поиском направления. Да и что-то удерживало рейяна на месте. Какая-то мысль. Или воспоминание? Он должен был что-то сделать… Но что?

«Почему я не помню?» – спросил он себя, нахмурился и медленно побрел вперед, надеясь найти хоть какой-то ориентир.

Туман не желал расступаться, но сквозь него кое-где проступали крыши и шпили, высокие деревья и склоны. Ковальский узнал местность, хотя никогда прежде Броцлав не окутывал столь плотный туман. Но не узнать верхушку старой крепости на Высоком Бреге и шпиль городской ратуши было нельзя.

«Но почему я здесь? – удивился следователь. – Сколько сейчас? Рассвет?»

За пределами туманного марева слышался приглушенный шелест: дождь выстукивал один ему ведомый ритм по черепице, булыжникам мостовой, воде, листьям и траве. Под ногами чавкала земля. Кое-где даже просматривались лужи, в которых корабликами кружили желтые и багряные листья.

«Так что?..»

Внезапным ответом Ковальскому стал смех. Мягкий и радостный смех. Глеб никогда его прежде не слышал, но сразу понял, кому принадлежит голос. И вместе с этим пришло понимание. Он здесь, чтобы найти Клару.

Рейян рванул вперед, пытаясь хоть что-то увидеть сквозь туман, но тот плотной стеной окружал его. Следователь надеялся вновь услышать голос девушки, но до него долетал лишь шелест дождя.

Потребность найти Клару заглушала рациональные вопросы, и старший следователь просто кружил в тумане. С каждой секундой его паника усиливалась.

– Клара! – позвал он, не надеясь на отклик. – Клара!

Его голос тонул в тумане.

– Клара!

Внезапно рядом возникло что-то теплое. Это тепло проникло под кожу, проскочило искрами до самого сердца, вынудив рейяна вздрогнуть. Он обернулся.

– Клара, – выдохнул Глеб, всматриваясь в замершую близко-близко рейну.

Она чем-то напоминала туман, окружавший их: белое одеяние, бледная кожа. Лишь яркие глаза полнились светом и теплом да волосы темнели в предрассветной серости.

– Клара, – беззвучно произнес Ковальский и схватил рейну за руку, боясь, что она растает, как туман под лучами солнца.

Девушка была теплой, живой, настоящей. Ее волосы пахли лимоном и зеленым чаем. Вдыхая эти ароматы и прижимая теплое тело к себе, Глеб улыбнулся и подумал: «Не отпущу».

Глеб проснулся с блаженной улыбкой на устах. Он помнил свой сон и радовался ему как ребенок. На душе было светло и тепло. Тепло же исходило от чего-то, что он прижимал к себе. Мужчина потянулся, придвинулся к источнику тепла, ожидая вновь почувствовать такое необычное сочетание – лимон и зеленый чай. Но учуял лишь терпкий аромат леса и шерсти. Удивившись, Ковальский открыл глаза и тут же с сожалением зажмурился.

– Это был только сон… – пробормотал он с горечью. – Только сон.

На широкой кровати рядом с ним спала не рейна Новак, а крупная и лоснящаяся псина, ставшая его напарником совсем недавно. А он… Размечтался!

Поморщившись, старший следователь откатился в сторону и еще раз горестно вздохнул. Если бы в жизни все было бы так просто, как в снах!

Полежав еще немного, пытаясь унять разочарование, Глеб поднялся и отправился в душ. Впереди ждал тяжелый день и дело, распутать которое нужно как можно скорее.

* * *

Очень хотелось прикрыть глаза рукой… лапой, но я этого не сделала, а нахально проводила Ковальского взглядом до двери в ванную.

Ух! Ничегошеньки не понимаю в мужчинах, но со спины… Хорош! Зверь во мне даже предложил куснуть кое-какие интересные места, но я одернула себя, вспомнив, что совсем недавно уже наградила Глеба некоторым количеством непредусмотренных дырок в организме. С него пока хватит.

Прикрыв глаза, я снова вызвала воспоминание о только что увиденном и мысленно заулыбалась. А когда вернулась в реальность, то тут же вспомнила, как обернулась человеком ночью.

«А теперь я снова собака», – погрустнев, напомнила себе.

Глеб вернулся из ванной уже умытым и причесанным. И даже частично одетым. Я опять пропустила часть происходящего вокруг. Очень интересного происходящего!

Почему-то мысль о моем странном ночном состоянии расстроила не сильно. Почему-то не было сомнений, что мне вновь удастся перевоплотиться. Пусть не сейчас, но потом.

С воодушевлением слопав яичницу с кусочками поджаренного хлеба, пока Ковальский пил кофе и жевал какой-то сложный салат из зелени, фруктов и поджаренных ломтиков мяса, под мелкий дождь я выскочила бодрая и даже веселая. А вот Глеб недовольно скривился, одернул пиджак и хмуро заявил:

– На работу только через визит на старую квартиру. Холодно.

В итоге в управление мы явились с опозданием, но следователь уже не выглядел недовольным на весь белый свет. Еще бы! Это у меня шерсть и мощные лапы, которым не страшны холод и сырость, а рейяну пришлось переодеваться в гораздо более теплую одежду. И я с удовольствием наблюдала процесс, оценив и уютный серо-зеленый свитер, и идеально сидящий шерстяной костюм, и ботинки на толстой подошве, и темно-зеленое пальто, из-за которого волосы Глеба казались рыжее, а глаза внезапно из голубых стали зеленовато-серыми.

– Доброго всем утра, – поприветствовал управленцев старший следователь, сбрасывая пальто в предбаннике. – Как наши дела?

– Кое-что удалось собрать, а кое-чего даже много, – ответил Влодек, указав Ковальскому на высокую стопку бумаг на его столе. – Ты ведь сам решил, что нужно расширить круг поисков, чтобы не пропустить. Вот нам и прислали…

Часть бумаг лежала на столе самого Завацкого, но явно меньше, чем у Глеба. Заметив это, старший следователь вздернул бровь, желая получить объяснения.

– Это все Петшиковский, – со вздохом ответил младший управленец. – Передал «просьбу» найти для нашей гостьи интересные дела… – Завацкий поморщился. – Причем выставил эту задачу приоритетной.

– Хракс ему в печень! – зло выдохнул Глеб. – Он будто специально!

Влодек покивал, соглашаясь с мнением коллеги.

– А Вольшек где?

– А он в хранилище, – пояснил Завацкий. – Мы договорились, что он, как тот, кто дольше работает в нашем управлении, отберет дела, а я просмотрю, отсортирую и выберу десять – двадцать наиболее ярких. Если повезет, рейна Пштиль пару недель только и будет, что их читать. А мы к работе вернемся.