Очередной разговор с дежурной медсестрой в розовом колпаке поверх крашеной челки и розовых ушек. Очередной «прогон» сдающего дежурство утомленного доктора по тем больным, которые могут преподнести сюрпризы. А что вы хотели — здоровые люди в больницу вообще ложатся очень редко. Исключения, конечно, были. Так, Николай каждый раз бессильно скрипел зубами при виде расклеенных по городу плакатов очередной волны «готовимся к призыву». Забавно, что оба «потока» таких плакатов вывешивались в Питере почти одновременно. По тумбам висели строго-правильные «Это наша Родина. Нам ее защищать», а в каждом втором вагоне метро — гораздо более привлекательно оформленные «Защитись от призыва! Помощь призывникам! Отсрочка и отмена призыва! Дипломированные врачи и юристы окажут квалифицированную помощь!» То, что такие плакаты кто-то оформлял, кто-то оплачивал счета за право расклейки (в углу каждого был обозначен официальный регистрационный номер), кто-то сидел на телефоне, готовясь принимать звонки, — это Николая уже давно не удивляло. Удивляло его то, что никому не приходит в голову запретить, не разрешить эту бредовую рекламу, не взять деньги от тех, кто ее заказывает. Но и то, и другое было в России образца 2013 г. невозможным. Запретить? — «Ату его! Он борется со свободой слова!» Не взять деньги? — «Да он с ума сошел! А мы давно говорили!..» И было бы уже самой настоящей, махровой паранойей предположить, что всех этих людей, мечтающих окончательно добить нашу несчастную армию, сбросили нам на парашютах какие-нибудь коварные враги. Что их высадили с подводных лодок в карельских дюнах, и они долго петляли в сосняке, стараясь сбить со следа лающих вдалеке за спиной собак. Что они крались через границу и отстреливались от загнавшего их наряда, гордо оставив себе последний патрон. Люди, очнитесь! Ничего этого не было! Это были наши, живущие среди нас с вами люди, — почти такие же, как все остальные, только чуть больше всех уверенные, что лишние десятки и сотни заработанных таким путем рублей совершенно не хуже любых других. Не сбросили же нам на парашюте прошлого министра здравоохранения, уверенно и бесповоротно загонявшую отечественную медицину в гроб. Не знавшую, что такое быть в России больным, и уж тем более не имевшую хоть как-то приближенного к реальному положению дел представления о том, что такое быть в России врачом…

— Что усталый такой? — спросили его утром, за четверть часа до конференции. — Не выспался? Тяжелая ночь?

— Да нет, ничего особенного. Даже как раз наоборот. Просто сон не шел. Всякие мысли…

Молодой и хищно-усатый доктор хохотнул и поиграл бровями на скуластом лице, всей мимикой нацеливаясь в корму двигающейся по коридору в полутора десятках метров впереди сестрички. Та, казалось, целиком состояла из ног, спины и шеи, — и все это взятое вместе было настолько молодым и красивым, что Николай не мог не улыбнуться.

— Другие мысли, Вова, другие совершенно. Ты не поверишь…

Договаривать Николай не собирался, да тому это и не было нужно. Данную от чистого сердца рекомендацию провериться у хорошего нефролога темный лицом доктор Ляхин проигнорировал, а повторять одно и то же несколько раз в среде взрослых мужчин считалось моветоном. Как и разговоры о сне. Не выспался — твои проблемы: надо было жениться на молодой и веселой.

* * *

Когда к вечеру этого же дня с работой было покончено и ведомость в кабинете главврача украсилась не нарисованной еще, но уже подразумевающейся очередной галочкой напротив его фамилии, Николай вышел наружу, под потихоньку посыпавшийся из неба снег. Меланхолично шаркая ногами, он потянул себя к станции метро, расположенной в самую меру далеко, чтобы дать уставшему телу подышать воздухом, не содержащим следов антибиотиков, старой кожи, ставшего привычным чужого страдания. Размышлял Николай при этом все о том же самом — как и положено нормальному психу. Было чуточку легче думать, что перешедшее в стадию уже твердой уверенности собственное понимание назревающей ситуации лучше не оспаривать — это непродуктивно. Но одно лишь понимание — это ничто. То, что хорошую, в общем-то, страну Россию последние несколько лет всем миром незаслуженно и необъяснимо активно обзывают дурными словами, он отчетливо и обильно наблюдал и раньше. И все это время чувствовал себя идиотом, не зная, как такое странное положение дел интерпретировать. И особенно потому, что окружающие его десятки и сотни людей, умных и честных, не обращали на происходящее большого внимания. Либо прямо говорили ему, что он переработал и устал. Теперь вот появилась уверенность, что он знает: почему все это происходит и зачем. Да, как говорится, — «а толку-то?» Но с этого ненормального момента можно хотя бы начать действовать без оглядки на доброго доктора, который может в любой момент встретить тебя дома, за спиной стоящей с умоляющими глазами мамы.

Действовать — как? Любой знающий буквы человек ответит на такой вопрос определенно: так, как подсказывает литература модного со времен «холодной войны» направления «фолл-аут». Практически по тексту «Мальвиля», хайнлайновских «Свободных владений Фарнхэма» и десятка прочих книг аналогичной направленности: закупить побольше круп, консервов долговременного хранения, соли, спичек и сменных лезвий к бритвенному станку. В странах, где государство уважает собственных граждан, немалая роль отводится оружию и боеприпасам. У нас — извините. У нас пока еще не состарилось поколение, которое рисковало сесть в тюрьму за изучение карате в подвальных секциях и маскировало практику томики-айкидо под «спортивное дзюдо». Но в любом случае смысл всех этих трогательно-длинных списков был одним. Мол, когда крупы и патронов много — можно пережить и последствия атомной бомбардировки, и оккупацию. А если запастись табаком и стиральным порошком, то существовать удастся даже с комфортом…

Ну что ж, как говорится, «в главном они правы». Если следовать советам литературных героев, справиться с «подготовительным периодом» он, пожалуй, действительно смог бы. Пускай получение денег и вся связанная с закупкой и закладкой в схроны маргарина и сухарей логистика должна была вестись в лоб — здесь и сейчас. Как это будет, представить можно было только ориентировочно, но как переваливший возрастом уже за 30 и много чего разного уже повидавший человек Николай не сомневался, что уж с бытовухой-то он справился бы точно. Борьба с неизбежными деталями — мелочь. Деньги — они на каждом углу. Вон, очередная реклама подсвечивается со всех сторон, как новогодняя елка. «Кредиты до 200 тысяч рублей за 30 минут, на любые цели, на выгоднейших условиях». Условия неожиданно оказываются просто сумасшедшими, когда дело доходит до «отдать», но речь сейчас не об этом. За какое время квалифицированный врач, вроде него, сможет отдать банку четверть миллиона рублей, считая с процентами и накрутками «за обслуживание»? За три года, за четыре? А если быть уверенным, что отдавать не придется? Вот и хватит денег на все подряд: и на соль, и на спички, и на сахар. И на снять грузовичок перевезти это все в купленную развалюху на отшибе умирающей деревни где-нибудь в глуши: подальше от потенциальных целей и чуть поглубже от любителей правомочно обогатиться за счет «городского умника», который «понаехал тут». В общем, все как советуют не только книжные герои, но и люди, которые не хуже тебя понимают, к чему могут привести все эти затянувшиеся рассуждения о преступлениях тоталитарного режима. Которые, дескать, мир терпит все с большим и большим трудом. А если ты ошибся в расчетах и срок выплаты подошел быстрее, чем «Леопарды» и «Абрамсы» с рычанием полезли через контрольно-следовые полосы, — так это ты сам дурак. А с недееспособного какой спрос?..