схватит ее за запястье, чтобы остановить, и связь вызовет воспоминания, но он удивил ее, ловко выгнув свое тело назад, вне пределов ее досягаемости, и за долю секунды его лицо изменилось. Она моргнула, но изображение перед ней осталось прежним. Острые зубы чуть не впились в ее руку, и она отпрянула назад, чтобы не быть укушенной. Он зарычал на нее и, пока она стояла в шоке, повернулся и скрылся за углом здания, исчезнув из виду.

Она смотрела на то место, где он был, пытаясь понять, что она только что увидела. В одно мгновение он выглядел так же, как и все остальные жители этого города, а в следующее мгновение черты его лица полностью изменились. Он изменился, но это был не волк. Нет, он был кем-то другим, с рыжеватым мехом, острыми как бритва зубами, усами и вытянутым носом, из-за которого пронзительные золотые глаза казались такими же паническими, как она сейчас.

Ей было интересно, что за сверхъестественное существо Абернати. Руби не знала. Не знала и Хоуп. Но ей пришло в голову, что она знает кое-кого, кто мог бы это прояснить, и теперь, когда она увидела другое лицо Абернати, ей стало жизненно необходимо это выяснить. Ведь если он был таким животным, каким она его считала, то, скорее всего, он был еще более коварным, чем она предполагала.

Глава 19

Когда Мэллори вернулась в «Священные земли», ажиотаж немного утих, но Хоуп все еще стояла за стойкой с кофе и помогала покупателям. Чувствуя себя виноватой, что ушла, когда в магазине был наплыв посетителей, она схватила второй фартук, висевший на крючке, намереваясь надеть его и немного помочь. Но, взглянув на темно-зеленую ткань, она увидела вышитое на ней имя и застыла на месте.

Это был фартук ее бабушки, и хотя прошла, казалось бы, целая жизнь с тех пор, как обращение к своей силе стало для нее привычным делом, она закрыла глаза и позволила воспоминаниям, которые хранила эта вещь, нахлынуть на нее. На этот раз она почувствовала, как вокруг нее забурлила магия, и узнала сигналы, о которых ее тело и разум уже успели позабыть. Когда она открыла глаза, то все еще находилась в магазине, но внутренне понимала, что смотрит на него глазами Наны.

Отражение Наны в стеклянной витрине было моложе, чем Мэллори ее помнила. Она улыбалась, ставя поднос с печеньем на полку под прилавком, и ее смех зазвучал в голове Мэллори, когда она увидела три светловолосые головки, смотревшие на нее через стеклянный фасад витрины. Три маленькие девочки были знакомы, и Мэллори без труда узнала себя и Хоуп, что в свою очередь позволило ей вспомнить Иззи. Нана укоряла их за несъеденный ужин, но они хныкали и обещали съесть все овощи, и в конце концов она подмигнула, взяла с подноса печенье, разделила его на три части и велела им идти через дорогу в парк играть с друзьями.

Мэллори чувствовала любовь в этом воспоминании. Она чувствовала, как будто ее укутали в ней. В безопасности и заботе, которые в подростковом возрасте казались ей удушающими, но теперь, когда бабушки не стало, и это чувство стало недоступным, она жаждала его больше, чем следующий вздох.

— Ты их балуешь.

Когда Мэллори моргнула, она ожидала, что видение закончится, и задохнулась, когда голос, которого она не слышала почти тридцать лет, заставил Нану обратить внимание на окно, через которое дети вышли на улицу к задней части магазина. Высокая фигура с короткими светлыми волосами, стянутыми банданой, и знакомыми голубыми глазами цвета океана появилась в поле зрения, и сердце Мэллори болезненно сжалось от узнавания. Женщина, разговаривавшая с Наной в воспоминаниях, была матерью Мэллори.

— Я тебя тоже баловала, и ты стала просто замечательной. — возразила Нана, в ее собственном голосе прозвучал намек на смех, когда она улыбнулась: — В основном.

— Не начинай, мама.

— Я не сказала ни слова. — Нана перешла к обороне, и Мэллори попыталась понять, что они обсуждали и что она пропустила в своем удивлении.

— Я скажу им через несколько недель. Пусть сначала насладятся остатком лета. Они еще маленькие. Они все равно не поймут, что такое рак.

Руки Наны были заняты наполнением сахарницы, но она сделала паузу и указала на то, чего Мэллори раньше не заметила: — Амулет помогает?

— Он определенно сделал меня сильнее. И не только в магии. Все мое тело чувствует себя сильнее с тех пор, как ты мне его дала. Хочу ли я знать, где ты нашла такую мощную реликвию? — Мэллори смотрела, как ее мать зажимает на шее большой дискообразный кулон на конце цепочки, и жалела, что не может сдвинуть ноги Наны, чтобы подойти поближе и рассмотреть кулон, потому что он показался ей знакомым.

— Мать делает то, что должна делать, чтобы защитить своего ребенка. — Нана только хмыкнула.

Мама Мэллори переместилась за прилавок, встала рядом с Наной и обняла ее, и ей потребовалось все, чтобы не заплакать от ощущения, что ее держат в объятиях матери. Это было так давно, так давно, и даже если умом она понимала, что это видение, сердце болело. Бабушка долго обнимала дочь, а потом отстранила ее, вытирая щеки.

— Иди и наслаждайся свежим воздухом с девочками. Я сама справлюсь с магазином.

— Я тоже тебя люблю, мама. — Младшая женщина улыбнулась, украла свое печенье, а затем повернулась, чтобы последовать за детьми.

Кто-то тронул Мэллори за руку, и она вынырнула из воспоминаний и вернулась в настоящее так быстро, что воздух вырвался из легких. Она почувствовала головокружение, а когда моргнула, зрение было нечетким. Она подняла руку, чтобы протереть глаза, и поняла, что ее лицо мокрое, а на ресницах застыли слезы, потому что она тоже плакала.

— Мэл? Все в порядке. Ты вернулась. Ты в порядке. — Хоуп говорила с ней мягко, и Мэллори попыталась взять себя в руки.

Она оглядела магазин, отмечая все изменения, которые подтверждали, что она снова находится в настоящем. Хоуп выглядела обеспокоенной, и Мэллори заставила себя сделать несколько глубоких, успокаивающих вдохов. Она поняла, что магазин опустел, и задалась вопросом, как долго она была в видении, и успела ли Хоуп избавиться от толпы, когда она отключилась и начала всхлипывать.

— Привет. Ты в порядке. — Хоуп вглядывалась в ее лицо в поисках успокоения, и Мэллори удалось кивнуть.

— Я в порядке.

— У тебя было видение?

Мэллори знала, что это не совсем вопрос, но все равно кивнула: — Бабушкин фартук.

Хоуп, казалось, обратила внимание на предмет, крепко зажатый