– Поняла. И когда меня девчонки высмеивают, они смотрят со своей колокольни! А сами имеют миллионы недостатков!

– Это ты смотришь на них субъективно. Со своей, значит, колокольни. Вот скажи, Лида, тебе нравится Сильная из клуба?

– Честно? По красоте нравится. И так неплохая. А когда грозится: «выгоню» – не нравится.

– Ну вот видишь? Она же и хорошая, и нехорошая. Так и все. И ты сама тоже иногда права, а иногда нет. Научишься относиться к себе хоть немного объективно, будет легче жить. Скажешь себе: «У меня миллион недостатков. Я эгоистка, только о себе думаю». Или: «А кто сказал, что Виртуал обязан меня любить? Может, он любит Альку? А мне придется подождать своей любви».

– Альку! Хамство с его стороны! Алька разве лучше меня?

– Для него – да.

– Да она же вредная! Жадина! Ехидина! И врушка!

– Лида, достаточно. Все так и есть. И совсем не так. Как посмотреть. А теперь я с тобой прощаюсь. Трудный был день, отдохну. – А про себя Галина Петровна подумала: «Две такие самодовольные и несговорчивые клиентки в один день – это даже для такого опытного психолога, как я, – слишком. Имею право на отдых».

В то пасмурное утро в классе было уютно: горел свет, в углу сплетничали девчонки:

– Леха бросил ее окончательно, – сказала Лидка и радостно добавила: – Я Агату всегда жалела.

– Это еще почему? – Василиса прекрасная зло сощурилась на Лидку. – Агату жалеть не надо, она в порядке, Агата.

– Я ее потому жалею, что она кокетничает, а он ревнует. И она никогда не перестанет, и он никогда не перестанет. Характер не меняется, он от рождения, так мне сказала Галина Петровна.

– Девчонки, а Лидка опять к психотерапевту бегала! – захохотала Оля. – Сама не может приковать к себе Виртуала! Ей нужны советы психолога, представляете?

– Не въезжаю, – фыркнула Надя-Сфинкс, – каждая девчонка может понравиться мальчику, который ей нравится. И только одна Лидка не волокет, хотя журналов полная сумка, а там советы. Я подглядела вчера: «Как удержать любовь?», «Как не надоесть своему любимому?», «Как стать девушкой миллионера?» Полный отстой! А ты, Лидка, нескладная!

– Необаятельвая! Хотя в тишине в одиночку доедаешь волшебный пряник!

– Вечно ноет, киснет, а мальчишкам это – во! – Оля показала на горло.

Лидка злобно глядела то на Олю, то на Сфинкса, то на Василису прекрасную. Они не сговариваясь не любят ее, Лидку. Все заодно, а она отдельно. Почему?

Лидка не понимает: любая женщина, даже двенадцатилетняя, презирает ту, кого не любят. Одинокую. Отвергнутую. Она рассуждает так: «У меня есть мой Коля (или Миша, или Слава), а у тебя нет. Значит, я лучше, а ты хуже.

Лидка не понимает, но чувствует: был бы у нее любящий мальчик, и подруги тогда у нее были бы. А так она одинокая и несчастная.

Мальчишки в своем углу говорят о футбольной команде ЦСКА и о гонках «Формула-один». Но они ни слова не пропускают в разговоре девчонок. Потому что, разумеется, ничего нет интересного в девчачьих сплетнях и рассуждениях. Но на самом-то деле что на свете интереснее и важнее всех этих «любит – не любит»!

В класс входит англичанка, она еле успела – давала частный урок.

Следом влетает Агата.

– Я не опоздала, – весело объявляет Агата, – часы отстали. Я их вчера уронила. – Ей самой становится скучно от такого неинтересного вранья, и она добавляет: – С балкона.

Класс хихикает: Агата прикольная. Англичанка отдышалась и говорит:

– Интересно, Агата. В следующий раз сочиняй свои истории на английском языке. Сразу поставлю пять.

Весь урок Леха сидит рядом с Агатой и про себя повторяет одну фразу:

– Хватит тебе, Агата, сердиться. Я дурак, меня надо простить и не злиться. Человек не виноват, что он дурак.

Но вслух Леха не произносит ни слова. Он на нее не смотрит, только изредка взглянет, не поворачивая головы. И опять глядит прямо перед собой, изображая философские раздумья.

Агата тоже не смотрит на Леху. Что интересного можно увидеть на этом лице в веснушках, которые держатся даже зимой? На этом непроницаемом Лехином лице, в котором нет никакого содержания – ни улыбки, ни печали. Одна идиотская гордость. Агата взглянула на него украдкой раза два. А иначе откуда бы она узнала про выражение его неприступного лица?

Агате так хочется сказать ему: «Ты, Леха, перестань злиться». Ничего я такого не сделала. Ну немного поулыбалась чужим мальчишкам. Так ведь это ты сам виноват – привел меня на чужую тусовку, а они там все какие-то унылые, неуклюжие, веселиться не умеют. А называется праздник, день рождения. Разве праздники такие должны быть? Ну я и показала им, как надо веселиться. Чтобы девочка нравилась, чтобы все шутили, смеялись, танцевали. А ты сразу устраиваешь сцену и скандалишь, как пьяный дядя Вася из шестого подъезда. Не злись, Леха, давай помиримся». Так она хотела бы сказать. Но не сказала. Сидела с безразличным видом. Потому что у нее тоже есть гордость.

Кому нужна такая гордость? Этого не знает никто. Но иногда любой человек глупеет, впадает в эту самую гордость и живет плохо. Не мирится с тем, с кем давно хотелось бы помириться, посмеяться вместе, послушать песню, пройти по Лунному бульвару и поцеловаться назло вредной Суворовне.

Ничего этого теперь нет, и никогда не будет. Так думает с грустью Агата. Так думает с грустью Леха.

Англичанка говорит весь урок по-английски и не замечает, что почти все в шестом «Б» думают о своем:

«Куплю новый альбом „Снайперов“, – думает Гриша, – Бомбина обрадуется».

«Откушу наконец от пряника, – думает Лидка, – чего ему без пользы лежать за шкафом? Еще мама найдет и съест». – Лидка не понимает, что ее огромный пряник не съесть и десяти мамам – жадность одолела Лидку.

«Мамина косметика лежит в вазе, – размышляет Варвара, – некрасиво прятать косметику от родной дочери. Тем более единственной. Вот приду домой, утащу тени, помаду, тон – все возьму. А в вазу налью воды нарочно. И веточки поставлю. Ага! Что тогда? И скажу: „Мама, я принесла тебе ветки, они распустятся в воде, будут листочки, зелененькие“.

Так проходит этот урок. В полезных мыслях. Англичанка так и не заметила ничего. Наверное, нельзя учителю слишком уж увлекаться своим предметом. Надо и на учеников обращать внимание. А может, как раз не надо? Всем и так хорошо.

Степа сидит на бульваре грустный и смотрит вверх, а там ничего интересного: облака и верхушки голых берез.

– Степа, почему ты печальный? – спрашивает Харитон.

Как все по-настоящему расстроенные, Степа отвечает:

– Так, ничего особенного.

Но Харитон забеспокоился, он задает много вопросов:

– Заболел? Обиделся? Влюбился без взаимности?

На последний вопрос Степа ответил сердито: