— Слушаюсь! — ответил парень и стал кому-то названивать.

— Ну, а я еще с двумя своими ребятами отправлюсь к вам, Николай, пообщаться с жителями вашего подъезда. Кстати, не хотите ли взглянуть на снимки, которые получены от слежки? Может, вам там кто-то покажется подозрительным.

— Давайте!

Мальцев открыл сейф, достал из него толстый, черный пакет с фотографиями и, рассортировав их по каким-то пометкам, сделанным на оборотной стороне снимков, передал отобранные фото Николаю. Было видно, что пластинки только что из лаборатории и еще пахли химикатами.

— Отсейте тех, кто не живет с вами вместе, — сказал капитан.

— Да я, в общем-то, и не всех жильцов-то знаю в лицо.

— Ну, отложите их в ту же кучку, куда положите фотографии всех посторонних.

— Ладно, но ведь письмо мог занести и наш жилец, его мог просто кто-то попросить об этом.

— Вот именно поэтому нам и надо опросить всех без исключения, чтобы выйти хоть на какой-то след.

Николай взял пачку фотографий, примерно штук шестьдесят или семьдесят, и начал сортировку. Штук двадцать он отложил в сторону, причем две фотографии — совсем отдельно.

— Вот эта самая большая стопка — те люди, которых я совершенно точно знаю как своих соседей, — стал объяснять Николай следователю. — Поменьше — не особо уверен, кто они, наши ли жильцы или нет. Ну, а это — мои знакомые, вы их знаете, — указал Николай на последние две фотографии.

Мальцев взял их в руки.

— Да, этих людей я знаю обоих. Вот этот амбал — Рома Городовский, а этот мужчина, насколько я понял, ваш друг — Владимир Иванович Васильев, директор кафе «Веснушка». Мы его застали вместе с вами на месте убийства Дагбаева.

— Совершенно верно.

Мальцев перевернул снимки и посмотрел на сделанные там пометки.

— Городовский — не в счет. Сегодня, он в подъезд не заходил вообще, Роман подъехал к вашему дому в два часа дня и оставался в машине, пока за ним не приехал Виталик — насколько я помню, Роман ждал выхода Нинель Соловьеву, а она в это время с вами была у меня в кабинете. А, вот, Васильев был часом раньше, зашел в дом на несколько минут и сразу же вышел. Не мог он подкинуть письмецо?

Николай обеспокоенно посмотрел на следователя и раздраженно ответил:

— Ну, это вряд ли — Володя мой лучший друг, скорее всего он заехал после допроса в бараке, чтобы попросту рассказать мне, о чем его спрашивали и, вообще…

— А вам с ним нечего делить? — прищурил на Николая глаза следователь. — Ну, там, женщины, непогашенный долг?

— Вот именно, что нечего, у каждого все есть свое и на чужое никто не зарится!

— Ну-ну, — неопределенно пробурчал капитан, разложил снимки в два пакета и положил в карман. — Ладно, время не терпит, пора выезжать. Вы с нами?

Капитан достал из сейфа пистолет, воткнул его в кобуру под мышку и направился к двери. Николай не отреагировал на приготовления следователя, он стоял неподвижно, вперившись взглядом в паркетный пол и, казалось, не слышал и самого вопроса — что-то ввергло его в глубокое раздумье.

— Николай, вы со мной? Повторил следователь.

В это время на столе задребезжал телефон, и следователь вернулся назад, чтобы ответить на звонок.

— Да, он здесь… А кто вы?… Хорошо, сейчас передам. Это вас, Николай, — следователь передал трубку собеседнику.

Николай вздрогнул, словно пробужденный ото сна, и взял телефон. Он услышал явно нетрезвый, спотыкающийся голос:

— Але, Коля? Это Галя Бачурина. У меня до тебя дело стопудовое есть. На тыщу рублей. Лично тебе скидка.

— Галя, ты совсем охренела, пьяной в милицию звонить?

— А мне мильтон этот рыжий, капитан гребаный, самолично телефон дал. Сказал, если что важное вспомню, или какие-то там данные новые появятся, чтоб сразу звонила. Но я им ничего говорить не хотела без тебя, просто твой телефон хотела узнать в ментуре. Сначала с тобой хотела побазарить.

— Слушай, Галина, а это не хрень какая-нибудь? Что-то действительно серьезное?

— Обижаешь — к бабке ходить не надо! Приезжай, узнаешь. Конечно, я могла бы это отдать и капитану рыжему, но с него же не возьмешь пузырь.

— Тебе что — бутылку привезти?

— Да… И денег.

— Сколько?

— Ну, сколько не жалко для школьной подруги. Я очень нуждаюсь в мужи… в деньгах.

— Хорошо, только смотри, не пробуй меня развести.

— Ты что себе думаешь — мне просто язык с тобой почесать охота?

— Ладно, уболтала, приеду.

Николай положил трубку.

— Что-то новенькое по нашему делу? — поинтересовался Мальцев.

— Да нет, так себе, пустяки, просто похмелиться хочет мочалка. Я ей еще в прошлый раз обещал пятерку, да забыл дать… — отвел взгляд Николай.

— И только-то? И из-за этого вы к ней поедите в такое непростое для вас время? — с саркастической ухмылкой, вопросил Мальцев. — Я вам вот что скажу, Николай, — вплотную приблизился к собеседнику следователь, с прищуром поддавливая его тяжелым взглядом снизу вверх, — не пытайтесь вести свою игру! Для этого есть мы — профессионалы. Ваше дилетантство только навредит делу. А, главное, — это опасно. Очень! За убийцей — два трупа. Ему теперь без разницы, в случае опасности, укокошить еще и третьего. Этим теперь его не остановишь.

Николай не ответил и, обогнув Мальцева, спешно направился к выходу. Однако капитан клещом вцепился ему в локоть. Выражение его лица было весьма озабоченным.

— Николай, лучше скажите мне правду, я ведь все равно все узнаю, только может быть уже поздно. Время сейчас работает против нас. Вы ведь хотите спасти свою жену?

Николай вздохнул, но согласился с доводами следователя.

— Бачурина сказала, будто надыбала что-то там новенькое. Хотя ей верить, знаете ли… Но она вам все равно ничего не скажет.

— Это почему?

— Она конченая алкоголичка, и за свои сведения просила денег и водку.

— Сколько денег?

— Не знаю, сколько дам.

— Дайте эти деньги мне, я возьму бутылку, а остальные ей отдам. Скажу, вы передали.

Николай достал из кошелька пятьдесят рублей двумя четвертными билетами.

— Этого хватит? — спросил он.

— Вы с ума сошли! Ей десятки будет под завязку. Зачем развращать пьяниц? С такими деньгами впору к директору завода на свадьбу ехать.

Мальцев положил один четвертной во внутренний карман кителя, а вторую бумажку вернул Николаю. Тот забрал деньги и вышел из кабинета.

— Николай, умоляю, не натворите каких-нибудь глупостей! — вслед ему крикнул капитан.

Николай вывалился на улицу из душного коридора милиции. Он закурил и посмотрел на часы — был восьмой час вечера. В этот момент он впервые уважительно подумал о капитане и его сотрудниках: им всем пора уже было быть дома, но они остались на рабочих местах, и решают его проблему и, вообще, занимаются этим делом вплотную, просто не афишируя свою работу. А она у них, не просто и опасна и трудна, как поется в известной песне, но и длинная и нудная, как осенняя морось, от которой пробирает хандра. Еще Николай подумал, что независимо от того, каким образом закончатся розыски, надо будет как-то отблагодарить капитана. Неофициально, конечно.