– Я тут подумал… – он взял ее под руку и потянул в переулок, – нужно поговорить по-хорошему, все обсудить…

Ирина остановилась, заметив, что в переулке горит один-единственный фонарь на перекрестке, а дальше и вовсе темно.

– Куда ты меня ведешь?

Мелькнула мысль, что бывший хочет ее убить. Затолкать в машину и увезти куда-то в область, а там выбросить в овраг. Но нет, ему нужно, чтобы она мучилась и страдала, жила в нищете, билась как рыба об лед, растя сына, хотя нет, о сыне он и вовсе не думал.

– Имей в виду, – Ирина вырвала свою руку, – я сказала в клинике, кто ты и что ухожу с тобой.

– Да что такое? – Он возмутился. – Ты меня боишься, что ли? Я просто поговорить хотел! Если хочешь, пойдем вон в кафе.

Ирина подумала, что на людях безопаснее, и согласилась.

Кафе было так себе, средней паршивости. Но все же там было светло и относительно чисто.

– Кофе, – сказала Ирина подошедшей официантке, – не слишком крепкий.

Кофе ей не хотелось, к тому же и варят его в этом кафе, вероятно, плохо. После длинного рабочего дня Ирине ужасно хотелось есть. Даже Нинкин жирный борщ вспоминался сейчас с радостью. Наесться бы сейчас борща да завалиться спать. И спать крепко, и чтобы Димка во сне приснился.

Ага, как же. Вместо этого она торчит здесь и смотрит на этого урода, ее бывшего.

Кофе и правда пахнул отвратительно. Да и на вкус оказался ничуть не лучше. Вадим покосился на стойку, где рядами выставлены были разноцветные ликеры, но перехватил Иринин взгляд и ничего не сказал официантке.

– Излагай уж, – вздохнула Ирина, – только самую суть, а то я устала очень.

– Я не стану ничего делать в суде и буду выплачивать тебе алименты, какие скажешь! – выпалил он.

«С чего это вдруг ты стал такой добрый?» – хотела спросить Ирина, но прикусила язык. Буквально прикусила, почти до крови. Потому что очень удивилась. Боль привела ее в себя, и она поняла, что верить Вадиму ни в коем случае нельзя, что все это ложь и что задумал он, как обычно, какую-то подлость.

Но она решила быть хитрее и попытаться понять, чего же все-таки ему от нее надо. А пока притвориться полной дурой.

– Правда? – спросила она, и голос очень удачно дрогнул. – Вадичек, ты передумал? Ты не будешь требовать больше анализа ДНК? Ты будешь платить нам с Димочкой алименты? Знаешь, так трудно одной растить ребенка… Ведь мальчику столько всего нужно, и одежда, и остальное… он так быстро растет…

– Да-да! – раздраженно отмахнулся Вадим. – Я же сказал: заплачу сколько скажешь!

– Мне много не надо, – заторопилась Ирина, – хотя бы тысяч десять в месяц. Это мало, конечно, но в провинции жизнь дешевле. Мы как-нибудь перебьемся.

– Да я больше дам!

Тут Ирина уверилась, что дело плохо. Что он что-то задумал. Чтобы этот жлоб даже не торговался, соглашался на все? Хотя он же ничем не рискует, наобещает сейчас златые горы, а выполнять, ясное дело, ничего не собирается.

Вспомнилась ей тут одна встреча. Уже когда началась вся эта нервотрепка с разводом, она встретила Ритку, ту самую девицу лошадиной наружности, которая оказалась свидетельницей на их с Вадимом свадьбе. Была она тогда подругой рыжего его приятеля Лехи. За эти семь лет виделись они с Ириной нечасто, Ритка с Лехой разбежались, но поскольку жили в одном дворе, то отношения поддерживали. И она была в курсе всех Лехиных жизненных проблем.

В тот последний раз Ритка рассказала, что Вадим с Лехой разлаялись насмерть, Леха ушел, потому что бизнес ни к черту, а Вадим только пьет и орет на всех, вместо того, чтобы работать.

После очередного скандала Леха плюнул и ушел, а за ним и остальные. А Леха нашел себе хорошую работу и даже вернулся к ней, Ритке, потому что она всегда Вадима терпеть не могла за наглость и грубость.

Ирина тогда была в таком состоянии, что ничего не воспринимала, все прошло мимо нее. А теперь вот вспомнилось. И вот интересно, с каких денег бывший собирается платить ей алименты, если бизнес его, по Риткиному же выражению, накрылся медным тазом, и он весь в долгах по уши? За полную дуру ее считает, что ли?

Ирина поняла, что так оно и есть, бывший муж считает ее полной и законченной идиоткой и хочет ее обдурить. Причем не прилагая для этого никаких усилий, так в себе уверен. Точнее, в ней.

Она сделала самое глупое выражение лица и уставилась на Вадима через стол.

– Только ты должна, – он снова оглянулся на стойку с ликерами, – ты должна отдать мне одну вещь.

– Какую вещь? – В голосе Ирины против воли прозвучала настороженность.

– Такой бронзовый колокольчик. Я знаю, эта безделушка случайно оказалась у тебя, она тебе не нужна.

– Какой колокольчик? Да зачем он тебе? – невольно вырвалось у Ирины.

– Не твоего ума дело! – рявкнул Вадим, очевидно, его дипломатические способности на этом исчерпались и прорвалось привычное хамское нутро.

Ирина поймала взгляд официантки – все в порядке? Помощь не нужна? В ответ она едва заметно помотала головой – спасибо, мол, сама пока справляюсь.

За столом установилось тягостное молчание. Ирина делала вид, что пьет кофе, Вадим все косился на полку с ликерами.

– Так что? – Он не выдержал первым.

– Значит, если я отдам тебе колокольчик, ты обещаешь выплачивать мне десять тысяч в месяц до Димкиного совершеннолетия и не будешь всячески затягивать дело в суде?

– Наконец-то дошло! – буркнул он.

– Тогда вот что, – Ирина достала из сумки ручку, при этом колокольчик тихонько звякнул. Вместо того чтобы испугаться, что Вадим услышит и отберет колокольчик, она приободрилась, этот звон придал ей уверенности и сил. – Значит, десять тысяч в месяц, итого в год получается… двенадцать на десять… – она аккуратно писала цифры на салфетке, – сто двадцать тысяч. Димке сейчас шесть лет, стало быть, осталось двенадцать до восемнадцати. Умножаем сто двадцать тысяч на двенадцать и получается… – Ирина подняла глаза на бывшего, – получается один миллион четыреста сорок тысяч.

Он все еще молчал, только выпучил глаза и наливался постепенно багровым.

– Ладно, – отчеканила она, – времена теперь трудные, войду в твое положение и округляю сумму до миллиона. Значит, как только ты принесешь мне миллион, сразу же получишь колокольчик. Уж не знаю, за каким бесом он тебе нужен, но идиоткой меня больше не считай. Ученая уже, на слово никому не верю, особенно тебе.

– С-сука, – опомнился он, – да я ж тебя в землю закопаю, ногами затопчу… – он схватил ее за руку.

Ирина была начеку. Глядя в его белые от бешенства глаза, она ловко пнула его острым носком сапога в ногу, а потом еще и каблуком наступила.

Он выругался матом, но хватку ослабил. Ирина вырвала руку и вскочила, с грохотом опрокинув стул. Схватила пальто и сумку и бросилась вон из кафе.