– Еще раз ударишь, и… – с угрозой прохрипел он ей в лицо.

– Прекратите меня унижать!

Послышались шаги, и Твердышев тут же убрал руку от девушки. Варя проворно отскочила от него к печи, ощущая, что вся кипит от возмущения. Вошла Арина и, устало поставив на пол лукошко с грибами, подозрительно оглядела мужа и девушку.

– Вдова Никитична за новый отрез дала, – пояснила Арина и поплелась к умывальнику.

Матвей взял ложку и уткнулся в тарелку. Однако наваристые щи перед ним, не вызвали у него аппетита. Искоса покосившись сначала на жену, а затем на Вареньку, мужчина резко встал и вихрем вышел из кухни, хлопнув дверью.

– Хорошо, что вы вернулись, Арина Афанасьевна. Схожу я к Тоболевым. Вчера мне с Василием так и не удалось поговорить.

Девушка уже сняла фартук, но Твердышева остановила ее жестом.

– Не ходите, Варвара Дмитриевна. Весь поселок только и гудит о том, что вчера на гулянье едва не убили Василия. Сегодня поутру его рыбаки в реке полумертвого выловили.

– Какой ужас!

– Так что не до вас теперь там. Никто не знает, выживет ли он или нет, больно много крови потерял.

– А кто убить-то его хотел? – спросила испуганно Варенька.

– Никто не знает. А сам он без сознания, сказать не может.

– Какая страшная история. Может, через пару дней схожу, проведаю его, – пролепетала несчастно Варя.

Матвей вышел на двор и глубоко вздохнул. Эта девица, невозможно соблазнительная и холодная, сводила его с ума. Прелестный наклон ее темноволосой головки, яркие золотые глаза в темной оправе ресниц и бровей, сладкие манящие губы, стройный гладкий стан с упругими грудями и округлыми ягодицами влекли его и вызвали в его существе неистовые сладострастные желания. Никогда с ним не было ничего подобного. Чтобы он, Твердышев, не мог ни о чем думать, кроме как о какой-то там бабе. И сейчас именно о ней, о Вареньке, он думал день и ночь. Причем отчетливо осознавал, что наслаждение от ее покладистости и ответных ласк понравилось ему гораздо больше, нежели насильственное соитие, которое произошло в первый раз. Однако он не знал, как заслужить ее благосклонность, как заставить ее полюбить себя.

Вынув кольцо, купленное в Кунгуре, мужчина с тоской посмотрел на него. Чудный огромный золотой камень, точь-в-точь как цвет ее глаз, в обрамлении темного золота, вызвал в его сердце болезненное содрогание. Он так хотел подарить его ей сегодня. Возможно, получив подарок, Варя стала бы относиться к нему чуть ласковее. Но все пошло не так, как он предполагал. Она вновь лишь только обвиняла его во всем и гнала, как и делала это постоянно.

Заметив Машеньку, которая грустно сидела на завалинке, Твердышев быстро убрал кольцо в карман и вытащил из другого красные бусы. Подойдя к девочке, он сел на завалинку рядом с ней и ласково произнес:

– Что ж, батя даже слова доброго не заслужил? – Матвей протянул ей на ладони красные небольшие бусы из камня и добавил: – Смотри, какой гостинец тебе привез, белочка моя.

Девочка нервно взглянула на бусы, а затем несчастно посмотрела ему в лицо.

– Ты мамку больше не любишь? – пролепетала она.

Нахмурившись, Матвей сжал бусы в ладони и медленно выговорил:

– С чего ты взяла? Люблю я мамку.

– А Варю?

Твердышев окончательно опешил, поняв, что дочь прекрасно понимала, что происходило у них в доме.

– И ее люблю, – глухо ответил он и, не в силах смотреть в чистые невинные глаза дочери, отвернулся, устремив взор на крыльцо.

– А разве так можно, сразу двоих любить? – не унималась Машенька.

– Видать, можно, – как-то несчастно заметил Матвей.

Девочка вскочила на ноги и гневно воскликнула:

– Никого ты не любишь! Только себя! Злой ты! Вот ты какой! И не нужны мне твои подарки!

Она побежала в дом, закрыв лицо руками. Матвей мрачно посмотрел дочери вслед и печально пробурчал:

– Да что ж они все, сговорились, что ли?

Спустя два дня, в среду вечером, как и положено, второй раз на неделе топили баню. Арина с Танюшей вымылись первыми. А Варя с Машуткой пошли после. Чуть попарившись и быстро вымыв себя и девочку, Варя ласково велела:

– Иди в дом, Машенька, я постираю белье и тоже приду.

Та кивнула и, накинув легкую ночную рубашку и тулуп, ушла. Девушка же, закрутив мокрые волосы на затылке, чтобы не мешали, начала умело застирывать нижнюю юбку и рубашечку, которые до того были замочены в небольшом корытце, стоящем на лавке.

В какой-то момент она вдруг отчетливо ощутила, как прохладный воздух обжег ее тело. Чувствуя неладное, Варя стремительно обернулась к двери, которая вела в предбанник, и похолодела. Матвей, обнаженный по пояс, в одних штанах и босой, стоял всего в нескольких шагах от нее, и его взгляд красноречиво говорил о намерениях.

– Что вам здесь надобно? – выдохнула девушка упавшим голосом, выпустив из рук мокрую одежду. В неярком свете лучины Варенька хорошо видела его рельефный упругий торс, покрытый небольшой темной порослью, и сильные натруженные руки. В его глазах горел темный огонь, и Варенька судорожно задрожала. Проигнорировав ее вопрос, мужчина начал медленно приближаться. Развернувшись, она попятилась в бок и нервно выпалила: – Не надо! Не смейте!

Он не ответил на ее возглас и в следующий миг кинулся на девушку, притиснув ее влажное тело к себе.

– Перестань кобениться, сама ведь хочешь… – прохрипел Твердышев над ней, опаляя ее ушко горячим дыханием.

Варя в исступлении начала вырываться из мощного кольца его рук и с ожесточением впилась зубами в его руку, которая обхватила ее плечи. Матвей выругался, и ей удалось вырваться из его объятий. Она отчетливо увидела кровь на его руке, там, где укусила. Бросившись к печке, она схватила чугунный ковш. Он уже был рядом. Варенька в отчаянии с размаху ударила ковшом по руке, которую он уже протянул к ней, чтобы схватить. Твердышев взвыл от боли и матерно выругался. Увидев в его глазах злость и желание, она попятилась к двери. Заметив, что он вновь готов к прыжку, она пригрозила:

– Я снова ударю, не подходите!

– Думаешь, это остановит меня? – глухо произнес Матвей и вновь кинулся на нее, схватив девушку в объятья.

Она начала без разбора бить его тяжелым ковшом, несколько раз попав этому охальнику даже по лицу. Уже через миг она оказалась свободна. Кинув ковш, Варя ринулась к двери, слыша за спиной его стоны и проклятья. Вылетев в предбанник, она схватила первое, что попалось ей под руку, старый тулуп, и, еле прикрывшись им, вылетела из бани.

Вихрем, промчавшись по двору, даже не ощущая, как холодный воздух леденит кожу, девушка бегом метнулась к дому. Едва она влетела в кухню, как наткнулась на Арину. Оценив, что девушка боса, обнажена, на ней лишь тулуп, и она нервно дышит, Арина нахмурилась.