Он ощутил, что его глаза увлажнились. Испуганно заморгал, не понимая, что с ним, и отчего слезы стоят в глазах. Это, по его мнению, было так глупо, не по-мужски и совершенно нелепо. Никогда ранее он не плакал, а уж в этот миг это было просто идиотизмом. Он начал внушать себе, что ему все равно, что эта женщина ничего не значит для него, и что скоро он ее непременно забудет. Однако его сердце бешено болезненно отбивало каждую секунду времени, времени в котором ее карета удалялась все дальше.

И тут он заметил, как экипаж вдруг остановился. Он напрягся всем телом, когда через минуту дверца резко распахнулась. Он увидел, как Варя, высоко задрав юбку, ловко выпрыгнула из кареты, даже не дожидаясь, пока кучер откроет подножку. Она протянула руки в открытую дверцу и забрала из кареты малыша. Матвей окончательно опешил, не понимая, что происходит, и, видя, как она, подхватив на руки Гришу, устремилась обратно по центральной аллее в сторону дома. Варя шла быстрым шагом, чуть спотыкаясь, одной рукой приподнимая высоко юбку и удерживая сына на втором локте.

Надежда – нереальная, дикая, сладостная – мгновенно заполонила сердце Матвея.

В следующий миг, все поняв, он бегом ринулся на улицу, едва не сбив с ног лакея, который быстро открыл перед ним дверь. Матвей, перепрыгивая через ступени, слетел с парадной лестницы и устремился навстречу к ней. В его голове билась только одна разумная ликующая мысль – она все же решила остаться с ним!

Через пару минут Варя оказалась в его крепких объятьях. Сильными руками он яростно и трепетно притиснул ее и Гришу к своей груди, еще не до конца соображая, что происходит.

– Варенька… – лишь выдохнул он над нею, уткнув горячие губы в ее лоб и чувствуя, что сейчас сойдет с ума от испепеляющего счастья, которое охватило все его существо.

– Я хочу остаться с вами, Матвей! Я люблю вас, – заявила она страстно и твердо и, подняв на него трепетный любовный взор, уже тише спросила: – А вы хотите, чтобы мы с Гришей жили с вами?

Он радостно улыбнулся ей и, заглядывая в ее яркие кошачьи глаза, проворковал:

– Разве я в силах отказаться от самой сладостной мечты, которая может стать явью, моя ягодка?