— Ксения, — выдохнул Вольский, запуская руку во взъерошенные волосы.

К слову, это я ему испортила прическу, во время поцелуя не удержавшись от проверки шевелюры на мягкость.

Косясь на мага, отметила, как заиграл желвак на его левой скуле, правую я видеть не могла, но уверена, она аналогичным образом выражала недовольство.

— Да, дорогой, это я. Приятно, что меня ждали, не забывая.

Вольский холодно бросил:

— Тебя тут не ждали, Ксения!

— Да неужели? — вскинула она тонкие брови. — Тогда почему, спрятав дочь в этом доме, ты оставил на воротах допуск для меня?

Внутри у меня образовался кусок льда. А и правда, почему оставил?

— Это случайность, — процедил Вольский сквозь зубы. — Когда я покупал этот дом и устанавливал защиту, ты еще была моей женой. Теперь же тебе тут не рады.

— Не говори за всех, есть человечек, которому я нужна все так же сильно. — Блондинка развернулась к громко топавшей в коридоре дочери.

Ураган счастья хлынул на окружающих, потрясая своей силой и глубиной. У меня даже слезы на глазах выступили — Даша светилась от радости.

— Мама! Мамочка! — Она задыхалась от переполняющих эмоций, прижимаясь к Ксении. — Ты вернулась!

И она говорила вслух.

Это был шок. Для Вольского… Для торчащей у порога Лизы… Для заглянувшего в кабинет Васи…

Я же тенью скользнула к стене.

— Даша, как ты могла?! — потрясенно спросил переменившийся в лице ее отец.

Что он подразумевает под «как», гадать не нужно: молчание девочки все считали следствием психологической травмы, а не хитрым приемом, призванным вызвать жалость. Вероятно, Даша надеялась, что родители, опасаясь за ее здоровье, вновь будут вместе. А когда надежды не оправдались, придумала другой план: сообщить матери, где ее прячет отец, а там уговорить их сойтись снова, манипулируя их любовью к ребенку. Вот только как ей удалось сообщить адрес?

— Папа, наша мамочка вернулась! — захлебывалась счастьем девочка. — Мы снова будем вместе!

Больше я, никчемная эгоистка, этого вынести не могла. И бочком двинулась вдоль стены к выходу. Отпихнув бедром застывшего соляным столбом Васю, выскочила из кабинета.

Спасибо этому дому за спокойные дни, но пора и честь знать.

Недолго думая я покинула дачу Вольского. И только когда за спиной лязгнули металлические ворота, осознала: вещи остались в спальне. Можно было бы плюнуть на них — проклятчик переслал бы их при первой возможности куратору, да только без телефона тот не узнает, что меня нужно срочно забирать.

Впереди мрачный лес, пронизанный лучами заходящего солнца, позади — утративший свою привлекательность коттедж. Куда податься огорошенному, пережившему страшное крушение надежд оборотню?

Любая чащоба привлекательней пряничного домика, в который вернулась ведьма. Хотя какая из Ксении ведьма? Так, жертва обстоятельств и мужчины, который соблазняет чужих жен с помощью запрещенных амулетов.

Как герой старого вестерна, я уходила в закат в гордом одиночестве. Уходила с уязвленной гордостью и кровоточащим сердцем, но зато с грустной улыбкой доброй идиотки на губах. Все-таки справедливость восторжествовала.

Да, справедливость восстановлена, пускай без моей помощи, но все получили по заслугам. И я в том числе, потому что забыла незыблемый закон: счастье на чужой беде не построишь. «Зеркало Купидона» — беда семьи Вольских, не рассказав о нем, я уподобилась тому, кто его надел на Ксению.

«Первый настоящий поцелуй пары»… Ха! Как это смешно! И глупо. И грустно.

По щекам бежали злые слезы разочарования.

Глупая, глупая я! А ведь давала зарок, что никогда в жизни не посмотрю на мужчину другой женщины, не влезу в чужую семью, не разрушу ее…

Видимо, нравится судьбе слушать клятвы человека, а потом заставлять его нарушать их.

Я не решилась заходить далеко, осталась на опушке леса. Забравшись на покореженный временем и бурями клен-гигант, вытянулась на одной из его веток и попыталась уснуть. Улеглась на живот, свесив вниз руки, и потому не боялась свалиться в крапиву, буйно разросшуюся внизу.

Сон — лучшее лекарство при болезнях и тела, и души. А у меня ныло сердце, и вспоминать то, что произошло в кабинете проклятчика, прокручивая картинки перед глазами, нельзя, станет хуже. Проще забыться, выждать несколько часов, пока в доме утихомирятся, и, вернувшись на несколько минут, забрать вещи первой необходимости, то есть мобильный, паспорт и деньги.

Можно обойтись и без них, но тогда придется совершать марш-бросок по ночным пустынным и не очень дорогам. А там даже для оборотня порой небезопасно, и не всегда благородные Кириллы могут оказаться рядом.

Спать, надо спать, Миа! Спать.

Но как уснуть, когда губы покалывает? А шея горит, словно на ней выжжено клеймо принадлежности?

Неловко повернувшись, чуть не грохнулась с ветки. Сращивать переломы — последнее, что мне сейчас необходимо. Чтобы призвать эмоции к порядку, я задышала по особенной технике боевых магов. Победа — это не только сила и знания, во многом это самоконтроль и выдержка. И быть хозяином своих желаний и эмоций приходится учиться всем, кто мечтает брать верх над врагами.

Я не задремала, но отгородиться от случившегося сумела. Время потекло медленной капелью из плохо закрученного крана.

На небе появились звезды. Я смотрела на них, надеясь увидеть одну падающую, чтобы загадать желание. Попросила бы угасающее светило отмотать несколько часов назад. Я бы уехала сразу после обеда, чтобы не встречаться с Вольским. Многое бы отдала, чтобы забыть его… такого чуткого и страстного. Стоп! Я снова думаю о Вольском. Хотя как о нем не думать?

Пускай я старомодная, не умею бороться за счастье, но не могу принять такие отношения, когда нужно отбивать мужа и отца, разрушая семью. К тому же никто и не говорил о серьезных чувствах и отношениях. «Очень нравишься» — еще не любовь. Я сама на полпути к настоящему чувству. И пока в силах переболеть и забыть Александра. А вот если останусь, а он потом примет жену и мать своего ребенка обратно, я никогда не исцелю полученные раны. Рвать сердце в клочья ради призрачной надежды на счастье? Нет, я не готова. Я слишком для этого разумна… или труслива.

Из-за туч показалась луна. Крохотного кусочка не хватало, чтобы она стала полной. Ох, через два дня полнолуние! Как я упустила это из виду? За проблемами маленькой подопечной забыла о своих.

Полнолуние… Время, когда хищная натура давала о себе знать сильнее всего. Моя волчица в такие дни особенно сильно старалась захватить власть, подчинить человека, заставив плясать под дудку инстинктов. Боюсь, и в объятия мага меня толкнула она. Ладно, вру сама себе. Вольский понравился и разумной моей части.