– Как же ты выдерживаешь?

– Вот именно. Вот это правильный вопрос.

Получается, от балкона на пятом этаже до потолка на шестом – шесть-семь метров. Чтобы выбраться через окно в крыше, должно хватить двенадцатиметровой лестницы. Не с таким большим запасом, как хотелось бы, но делать нечего.

Когда Малуф наконец улегся спать, на губах у него играла улыбка: он верил, что все получится, что они преодолеют любые препятствия. Проснувшись ближе к вечеру, он обнаружил несколько пропущенных звонков от Петровича, который искал его, чтобы поделиться одной хорошей и одной плохой новостью.

Первая заключалась в том, что у них появился пилот.

– Но за мной следит половина ментов Стокгольма, – вздохнул Петрович. – Это не ошибка, они меня ни с кем не спутали – им нужен именно я. А вот зачем, я не знаю.

41

Каролин Турн не любила пускать что-либо на самотек. В среду днем было принято решение разместить спецназ у денежного хранилища «Панаксия» в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое сентября, а в пятницу комиссар засомневалась: конечно, все указывало на «Панаксию», но что говорило против Вестберги? Уверенность таяла с каждым километром на гребном тренажере, и в конце концов Турн не выдержала и позвонила Берггрену, который все еще сидел на работе. Услышав о ее сомнениях, коллега тяжело вздохнул:

– Ты вообще отдаешь себе отчет в том, какой сегодня день и сколько сейчас времени?

– О чем ты?

– Сейчас вечер пятницы, и все едут домой, Каролин, – завтра выходные. Все хотят провести время с семьей, поесть чипсов, посмотреть какое-нибудь дурацкое шоу с тупыми ведущими.

Турн не смотрела телевизор – она даже не знала, есть ли он у нее дома. Перед въездом в девятикомнатную квартиру на Страндвеген она попросила аукционный дом «Буковски» продать всю мебель, имеющую хоть какую-то ценность. Все, что осталось, отправилось в одну из комнат и валялось там до сих пор, хотя прошло уже почти шесть лет. Турн так ни разу туда и не зашла. Когда-нибудь она там разберется, но точно не сейчас.

– К тому же, G4S не соответствует нашим сведениям, – продолжал Берггрен, – там шесть этажей. И нам известно, что за день до ограбления «Панаксия» начнет большой переезд. Сама понимаешь: люди суетятся, защита снижена.

– Так нам сказали, но это не то же самое, что знать наверняка, – парировала Турн. – Я проверю еще раз.

Берггрен постарался вздохнуть как можно тише, чтобы на этот раз коллега этого не услышала. Ее потребность в контроле была такая же большая, как его аппетит.

– Тебе нужна моя помощь? – спросил он.

– Нет.

Она хотела добавить, что сегодня пятница и ему лучше побыть с близкими, но вовремя вспомнила, что не знает, есть ли у Матса Берггрена семья. Каролин Турн никогда не задавала коллегам личные вопросы, и они были с ней в этом солидарны.

* * *

Так этим пасмурным пятничным вечером Турн поехала через весь город в Вестбергу. На шоссе на юг, как всегда, были пробки, и ей пришлось долго плестись за неповоротливыми фурами, но улица Вестберга-алле, проходящая по промзоне, оказалась совершенно пустынной. По пятницам работа на погрузочных доках заканчивалась раньше, и офисы уже опустели. Машина Турн медленно скользила мимо темных зданий. Наконец, за поворотом показалось денежное хранилище G4S.

Хотя здесь работа не прекращалась семь дней в неделю, в пятницу вечером жизнь притормаживалась даже здесь. Шестиэтажное здание напоминало крепость, а сейфовая комната здесь была устроена совсем не так, как в «Панаксии» в Бромме. Нет, вряд ли грабители настолько глупы, чтобы решиться ограбить G4S. Тем более, что неподалеку, на улице Вестбергавеген, находится полицейский участок. «Панаксия» – во всех отношениях идеальная мишень.

Турн свернула направо на Вретенсборгсвеген, ускорилась и уже собиралась повернуть к дому, когда, случайно бросив взгляд в зеркало заднего вида, резко затормозила. Хорошо, что сзади не было машин.

Сзади здание G4S оказалось четырехэтажным – должно быть, его построили на высокой скале или крутом обрыве.

42

Командир оперативной группы Ханс Карлбринк был одним из тех полицейских, из-за которых люди боятся вызывать полицию. Построив военную карьеру, он взял из того мира не только рекомендации, но и мировоззрение: дисциплину он ставил выше справедливости. Говоря о его положительных качествах, наверное, можно было сказать, что он ратует за равноправие. Ко всем – жертвам преступления и преступникам, гражданским и полицейским, мужчинам и женщинам – он относился с одинаковым презрением.

Ближе к вечеру в субботу двенадцатого сентября Каролин Турн и комиссар Матс Берггрен отправились в Сольну, на базу Карлбринка, где теперь в полной безопасности за бетонными стенами и рядами колючей проволоки стоял полицейский вертолет. Бросив оценивающий взгляд на высокую, подтянутую Турн и уничижительно посмотрев на объемный живот Берггрена, Карлбринк провел своих гостей в прилегающую к столовой комнату без окон, и у Турн даже возникло ощущение, что этот выбор был неслучаен: пусть посмотрят, в каких суровых условиях обитают его бойцы.

– Остается три дня, – начал Карлбринк.

Они сходились во мнении о том, что слоняться без дела и считать дни – странно и тревожно.

Причиной, по которой они не стали брать Петровича и предотвращать ограбление сразу, было то, что с тех пор, как они получили сведения, прошел уже месяц – многое могло измениться. Турн думала о техниках, которые сутки напролет слушают разговоры неуловимого югослава, который ловко уходит от всех подробностей. Есть ли у них вообще основания его задерживать?

Вместе с этим Турн не могла отрицать, что напряжение возрастает день ото дня. Проходя мимо ее кабинета в управлении, коллеги понимающе кивали: за три дня до ограбления у всех участился пульс. Даже министр иностранных дел позвонил справиться о текущей ситуации.

Они собрались вокруг обшарпанного стола, и Турн, сразу перейдя к делу, рассказала о вчерашней находке: сзади здание в Вестберге тоже четырехэтажное.

– Да, но они не переезжают во вторник, – возразил Берггрен. Под надменным взглядом Карлбринка, уловив нотки сомнения в голосе коллеги, он принялся ворчать больше обычного.

– Этого мы не знаем, я их не спрашивала, – ответила Турн.

– Да ладно тебе, с чего бы им переезжать в одно и то же время?

С этим было невозможно не согласиться.

– Я только хочу сказать, что нельзя сбрасывать со счетов Вестбергу. Ханс, можно ли разместить какую-то часть твоих ребят в Вестберге, а какую-то – в Бромме?

Карлбринк кивнул: почему бы и нет.

– Я слышал, речь идет о двадцати преступниках?

– Столько задействованы в подготовке, – ответила Турн. – Не думаю, что они все пойдут на ограбление.

– Это