Та молчала, и Лола продолжила, стараясь быть убедительной:

– Я не знаю, что вам полиция наговорила, но общественное мнение Маргары…

– Мне совершенно наплевать на общественное мнение Маргары, да и всей Италии. Я вряд ли когда-нибудь туда вернусь, – четко произнесла Хелен. – А в полицию я позвонила только потому, что изначально была уверена, что мой муж убил Боцоли, так как он мне сам объявил об этом! И я… и я… – Лоле показалось, что она заплакала, – как будто с ума сошла, когда он мне это сказал. Ведь со смертью Марио моя жизнь закончилась!

«Как это? – пронеслось в голове у Лолы. – Зачем брать на себя чье-то убийство?!»

– Действительно странно, и зачем Бонфини было так врать? – осторожно уточнила Лола.

– Я и сама только теперь поняла, зачем он это сделал. – Она успокоилась. – Чтобы нагнать на меня страха, унизить и раздавить, насладившись моим горем! – Для Лолы что-то стало проясняться, последние камешки заполнили сложный витиеватый рисунок этой чудовищной мозаики. – Самое страшное, – голос Хелен окреп, – что я ни о чем не жалею! Даже сейчас, когда знаю, что Марио убил не мой муж.

Боцоли сидел в самом дальнем темном углу, привалившись к стене грота и опустив голову на грудь, и Бонфини подумал, что тот спит. Рядом лежало цветное одеяло, которое Бонфини тут же узнал. Ему стало все совершенно ясно.

Он тихо нагнулся и подобрал один из камней, которыми был усыпан пол пещеры. Мышцы его напряглись, он был готов к удару, но хотел посмотреть в глаза противнику.

Рабочий сделал два шага, и камни громко треснули под ногами, но Боцоли не проснулся. Бонфини не придал этому значения, ненависть ходила ходуном, ярость заливала глаза, а пальцы цепко сжимали острый гранит.

«Наконец-то этот гад получит свое! И Хелен уже не сможет так нагло смотреть на меня, не отводя бесстыжего взгляда!»

Где-то недалеко опять послышался звук ломающихся веток, как будто кто-то оступился, сбегая с горы, и Бонфини замер, прислушиваясь.

«Ничего, ничего, это дело десяти секунд», – подбодрил он себя, уверенный, что сонный нерасторопный Марио не окажет серьезного сопротивления, как вдруг внимание его привлекло пятно на его затылке, которое он не разглядел в полутьме.

Он вытянул шею, чтобы рассмотреть получше, и ему показалось, что оно имеет красный оттенок, и только теперь Бонфини заметил странное положение тела Марио. Он подошел совсем близко, но тот так и не пошевелился.

Чудовищные догадки закрутились водоворотом. Он дотронулся до слипшихся волос Боцоли, ощутив на пальцах тягучую влагу, поднес их к глазам – жидкость была рубинового цвета!

Жуткая, леденящая мысль пронзила рабочего. Он, который только что собирался убить любовника жены, похолодел, поняв, что перед ним находится мертвец.

На всякий случай он приложил руку к его шеи, где обычно прослушивают пульс, но не почувствовал никакого биения. Потревоженная голова Марио дрогнула, перевалилась на плечо, и сам он начал медленно сползать на пол грота. Бонфини увидел, как струйка крови сочится по его уху, падает на плечо, расплываясь на белой майке.

«Черт побери, а ведь он умер только что!»

На память пришли телевизионные передачи по расследованию преступлений, где объясняли, что незастывшая кровь означает, что смерть наступила совсем недавно.

«А если преступник прячется где-то здесь?!»

Бонфини отскочил от тела и, прижавшись к стене, затравленно оглянулся – его окружали неровные изрезанные впадины грота, казалось, что в каждом углублении притаился убийца.

Он бросился к выходу, протиснулся в щель пещеры, пробежал площадку под водопадом и, оказавшись на склоне горы среди зеленых деревьев и яркого солнца, зажмурился от лучей, брызнувших в глаза. Страх почти прошел, и он попытался оценить обстановку.

Смерть Боцоли принесла рабочему злорадное удовлетворение, но ведь кто-то убил его? Ему вспомнился странный шум, доносившийся с другой стороны водопада, и он с ужасом подумал, что это и мог быть убийца.

Спускаясь по крутому склону, он понял, что может стать подозреваемым, и чуть не споткнулся от этой неприятной мысли.

«Не надо было тело трогать, да и к стене я, кажется, прислонялся!.. Но ничего, прорвемся!»

Радостное возбуждение от того, что противник мертв, перекрывало остальные чувства. Он прошел уже половину спуска, когда в просвете между деревьями увидел мужчину, стоящего далеко на берегу речки, которая поворачивала к заводу.

Бонфини показалось, что тот снял рубашку – уж не купаться же он собирается в этом ручье? – но мужчина, кажется, начал мыть руки и грудь.

«Зачем он это делает? – удивился рабочий, но тут же страшная догадка пронзила его. – Так это и есть убийца! Отмывает следы крови!»

С замиранием сердца Бонфини наблюдал, как человек быстро оделся и нырнул в рощу. Рабочий так и не смог определить, кто это.

Бонфини тут же вспомнил, что и его руки в крови, но делать крюк и заворачивать к речке не стал. Он вытер пальцы влажной салфеткой, которая, к счастью, оказалась в кармане, и рассудил, что помоется дома.

Всю дорогу домой он размышлял, как теперь поступить, и решил действовать по обстоятельствам. Мысль о том, что Хелен могла быть участницей убийства, кольнула неожиданно, но он отмахнулся от нее, как от нелепой и неразумной. Скорее всего, она просто видела, что произошло, и поэтому и рыдала, не дойдя до машины. А если нет, и все произошло без нее?

Он застал жену дома, сидящую за столом и смотрящую в одну точку, как изваяние.

– Я все знаю, – злорадно заявил он и даже не стал бить супругу, прикинув, что для начала помучает ее другим способом.

– Вот и хорошо, – неожиданно твердо ответила Хелен.

Ни одного слова в оправдание и опять этот наглый взгляд! А ему так хотелось ползанья на коленях, мольбы и слез!

– Для меня-то точно хорошо, а вот как для тебя? – несколько удивленно произнес Бонфини и гадко усмехнулся.

Хелен не отводила глаз с ухмыляющегося лица мужа. Выплакав свое горе от неудавшегося побега, она поняла, что не сможет не только жить, но даже находиться рядом с Бонфини.

«Только бы Марио не передумал», – пронеслось в голове у Хелен.

Она вдруг успокоилась и собралась, как перед прыжком в бездну.

– Объяснять тебе ничего не надо, раз ты все знаешь! Я ухожу к Марио, и мы уезжаем, – храбро произнесла женщина.

Что-то щелкнуло в мозгу у Бонфини, мысли и предположения запрыгали, как кузнечики.

«Так она не знает, что он мертв», – поразился он.

– Ха-ха-ха! – гоготнул рабочий. – Марио мертв!

«Вот он момент, когда я увижу ее уничтоженной!»

– Что?! Чушь не мели, – не дрогнув, ответила она.

Ее дерзость и совершенная уверенность в себе окончательно добили Бонфини. Он был готов на все, чтобы наконец сломать и победить ее.