Царская резиденция находилась во дворце, построенном дедом нынешнего правителя, «кровавым» Синаххерибом; это он назвал его дворцом, «которому не было равных». Во дворец вёл высокий портик из бронзовых колонн, стоящих на спинах бронзовых крылатых львов и быков. За портиком открывался вид на парадный двор, выложенный каменными плитами, обсаженный пальмами и украшенный великолепными изваяниями из алебастра.

Начальник дворца, пожилой мужчина, разодетый с невероятной роскошью, встретил Илушуму с большим почётом. Загудели барабаны. Торжественный ритм заострила дробь деревянных палочек. Рабы раздули курильницы, расставленные вдоль лестницы, уходившей к порталу; извилистые ленты тяжёлого ароматного дыма потянулись над плитами двора.

Чем выше поднимался в сопровождении свиты Илушума, тем больше придворных появлялось на каменных ступенях лестницы. Сиятельного князя приветствовали глубокими, едва ли не до самой земли, поклонами. Ренси следовал за Илушумой на почтительном расстоянии, замыкая шествие. Перед ними откидывались тяжёлые занавесы на дверях, впуская в роскошные покои потоки солнечного света. Блистали стены просторных залов, выложенные плитами из алебастра и ценных пород дерева, украшенные живописью и мозаикой.

Со времени падения надменного великолепного Вавилона не осталось города, который мог бы соперничать славой с новой ассирийской столицей. Цари из династии Саргонидов своей железной волей сделали Ниневию колыбелью роскоши и крупнейшим торговым центром мира. Её нынешний хозяин и правитель царства Ашшурбанипал превратил город в очаг культуры и образованности. За могучими городскими стенами им были собраны сокровища искусства со всех концов света. Но самой большой гордостью царя была его библиотека – такого большого и богатого собрания глиняных «книг» не было ни в одной стране.

Под всемогущей опекой царского родственника Ренси разместился в ниневийском дворце – вопреки своим ожиданиям – довольно роскошно. К его пожеланиям прислушивалась дворцовая челядь; с ним искали знакомства некоторые чиновники – главным образом, из тех, кто только начинал свою карьеру при дворе. Но гордость Ренси уязвляло сознание, что он был здесь на положении узника. К тому же, он был вынужден терпеливо дожидаться дня, когда ассирийский владыка снизойдёт до встречи с ним – той встречи, которая, по словам Илушумы, решит участь египетского скульптора.

В тот знаменательный день дворцовый служитель церемонно поклонился Ренси и просил следовать за собою. Покой был тихий, даже таинственный. У двери уже ждал Илушума. Он напомнил, что во время царских приёмов от подданных царя требовались низкие – земные – поклоны, а порой и коленопреклонения. Ренси хотел было возразить, что не считает себя подданным ассирийского царя, но счёл за благо подчиниться.

– Помни, что и как надо говорить, – шепнул ему жрец перед тем, как им позволили войти.

Стены покоя, где царь принимал частных посетителей, украшала роспись из замысловатых, вплетённых друг в друга орнаментов. Посредине зала стоял трон с прямой спинкой, его украшали по бокам изваяния крылатых львов и быков с человеческими лицами – это были, как уже знал Ренси, духи-покровители царствующих династий. Позади трона выстроились в ряд пять или шесть царедворцев, с присвоенными их званию золотыми украшениями. Все они с любопытством смотрели на египтянина, которому была дарована высочайшая честь – говорить с правителем Ассирии.

Царь восседал на троне, облачённый в мантию из пурпурной ткани с широкой золотой каймой по подолу; его смолисто-чёрная искусно завитая борода была переплетена золотыми нитями и усыпана фиолетовым порошком; большие чёрные глаза подведены чёрной краской; уложенные наподобие башни волосы венчала золотая диадема. Помимо типичных знаков царского достоинства властелин Ассирии носил на груди большую звезду Иштар, божественной обольстительницы и воительницы.

Ренси низко поклонился царю, как его учил Илушума. Царь ответил на приветствие долгим проницательным взглядом. Ренси стоял теперь с опущенными глазами, не зная, куда девать руки. Он ждал, как ему было сказано перед приёмом, когда царь первым заговорит с ним.

Впрочем, разговор оказался кратким.

– К северу от этого дворца я волею богов начал строить новый, – сказал Ашшурбанипал голосом человека, привыкшего повелевать едва ли не с пелёнок. – Моя страна небогата строительным лесом и камнем – мы привозим их издалека и это очень дорого обходится казне. Камень редкой породы так ценен, что его можно принести во дворец и поставить на пьедестал рядом с троном… На мой взгляд, камни дворца, построенного моим дедом, слишком громоздки. От этого всё здание похоже на крепость. Я же желаю, чтобы мой новый дворец был лёгким и изящным. У меня есть план дворца, но нет мастеров, которые в архитектуре были бы столь же искусны, как и в скульптуре. Мой племянник заверил меня, что ты знаток камня. Поэтому я поручаю тебе строительство и отделку моего нового дворца…

Ренси сглотнул застрявший в горле тугой ком; он не находил слов для ответа.

Лишь после того, как стоявший рядом с ним Илушума незаметно толкнул его локтем в бок, Ренси преклонил колени и произнёс:

– Всё будет так, как того пожелает великий царь.

Давая это обещание, он спрашивал себя, не предатель ли он своей земли. Но, как оказалось позже, он был не единственным египтянином, которому ассирийский царь даровал свои милости.

– Владыка приглашает тебя на пир, – после приёма сказал Ренси Илушума. – И, кстати, там ты сможешь познакомиться со своим земляком. Он, как и ты, образован и талантлив. Уверен, вы найдёте, о чём поговорить…

К тому часу, когда должен был состояться царский пир, обширный, с высокими потолками зал в ниневийском дворце наполнился шумом голосов. Потолок зала представлял собою некое изображение стилизованного дерева, по бокам которого располагались животные и чудовища. На фресках, как заметил Ренси, ассирийские художники любили изображать пальметты, головы быков и человеческие лица в обрамлении архитектурных мотивов. Как и барельефы, дворцовые картины рассказывали о царских подвигах; наряду с существующими животными, домашними и дикими, было множество вымышленных, мифических. Ренси отметил богатую палитру художника: здесь присутствовала вся гамма охрового (от бежевого до жёлтого и тёмно-красного), серо-зелёного и синего цветов. Стены дворца были сложены из кирпича, покрытого цветной эмалью, и украшены орнаментами. В отделке помещений и мебели часто встречалась инкрустированная золотом или глазурью слоновая кость.

Суета в галереях дворца усиливалась всё больше. Во двор входили и входили члены царской семьи, сановники и чиновники разных рангов. Потом, кряхтя и разглаживая увитые разноцветными, золотистыми или серебряными, нитями бороды, вельможи поднимались в пиршественный зал. Среди богатых нарядов обращало на себя внимание скромное одеяние Ренси – нарамник с рукавами, похожий на рубашку, который был надет поверх схенти, ещё больше оттенявшее пестроту разноцветных одежд. Царь милостиво разрешил своему новому мастеру облачиться в одежду своей страны: то ли из снисхождения, то ли (что было вероятнее всего) из желания показать своим подданным, что талантливый ваятель находится у него в подчинении как обычный раб, как представитель покорённого египетского народа.