Вокруг уже раскинулось целое созвездие похожих голубых отметин, так же обведенных кружком и подписанных, которыми знаменовались выпускные экзамены, спортивные победы или красивые поражения, появление на свет племянниц и племянников, круглые даты рождения.

Однако, осознал внезапно Бен, они не заходили всей семьей в кладовую при его поступлении в школу Сент-Джеймс. Или при поступлении Тедди в Кеньон.

Отец вновь посочувствовал насчет его сломанной ноги. Сказал, что непременно попросит маму сделать для Бена «лимонные квадратики», его любимое домашнее печенье, собрать посылку с угощениями и отправить ему. И что сейчас у нее, мол, встреча по диссертации.

— В остальном у тебя там все в порядке?

Судя по отцовскому тону, ему следовало ответить «да».

— Ага.

— Скажу маме, чтобы позвонила тебе, когда вернется. Люблю тебя, малыш.

* * *

Старшеклассники уже знали Бена по имени. Внезапно ему стало немного легче проявлять щедрость по отношению к Ахмеду. Несколько раз за неделю они вместе ездили в школьную капеллу (причем Ахмед постоянно носил кепку Marlboro Racing), и пару раз Бен даже дал ему поводить гольф-кар. Теперь, когда Бен сидел вместе с Хатчем и остальными его друзьями на обеде, он понимал уже больше их междусобойных шуток и подколов. Много раз в послеобеденные часы он возил народ на тренировку, а потом сидел в сторонке, наблюдая, как команда выполняет разные упражнения по перепасовке или вбрасыванию мяча или бегает гуськом по полю. Впрочем, вскоре ему это приелось. Он проезжал мимо площадок футбольного клуба, и издалека Ахмед с его короткой стрижкой смотрелся даже круто.

В конечном счете Бен вообще перестал бывать на тренировках, и теперь промежуток времени с двух тридцати до пяти тридцати оказался у него непривычно пустым. Он знал, что наверняка может застать пяти- и шестиклассников курящими траву у себя в общаге. Бену же, против его собственной воли, теперь страстно хотелось отправиться к сквош-кортам и поиграть.

Без сновавших по нему ребят кампус походил на раскинувшуюся водную гладь. Интересно, если он уедет из Сент-Джеймса, сделается ли эта вода вновь такой же гладкой и спокойной, едва отъедет его такси?

Однажды в четверг после обеда Хатч подал ему костыль и дерзко произнес:

— Хочу сегодня продуть тренировку, чел. Давай-ка оторвемся в твоей тележке.

— Классная мысль! Есть что-то совершенно неприличное в том, чтобы кататься по округе, когда все парятся на тренировке.

— Вот именно. Ну что, в два тридцать за библиотекой?

— Идет.

Бен заставил себя дождаться двух тридцати пяти, прежде чем подъехал к назначенному месту. Хатч его уже там ждал. Они покатили сквозь холодную завесу тумана, уже сменяющегося мелким дождем.

Бен уже много раз доезжал до моргающего светофора на краю школьного кампуса и поворачивал обратно. И теперь он уже точно мог определить, где начинаются владения школы: растительность по обе стороны дороги выглядела как-то наполовину покошенной, а не состриженной до упора или, напротив, оставленной в нарочито запущенном виде. Где-нибудь в папоротнике могла оказаться жестяная банка из-под лимонада, или пакетик из-под чипсов, или миниатюрная бутылочка из-под Jack Daniel’s.

— И чего тебе хочется сделать? — спросил Бен Хатча.

— А ты что обычно делаешь?

— Да всякое…

Бену даже не верилось, что он ничего заранее не заготовил. Он подумал было выдать Хатчу какую-нибудь совершенно несусветную ложь — например, что он встречался с девушкой, работавшей на кухне, чтобы в лесу пообжиматься. Впрочем, шум электромотора, шуршание шин по песку и встречный ветер служили лишь прозрачным прикрытием тому, что им обоим просто нечего было друг другу сказать в пути.

Они выехали на дорожку, идущую от школьного клуба мимо библиотеки, и, задумавшись о необходимости выкинуть что-нибудь из ряда вон, Бен вовремя не сбавил скорость, чтобы свернуть к почте, которую они должны были миновать по пути к двухполосной дороге к общежитиям. Они почти что проскочили поворот, когда до Бена вдруг дошло, что ему надо повернуть.

Хатч вцепился в маленький черный пластмассовый подлокотник. Задние колеса потеряли сцепление с дорогой, и их вынесло за поворот, после чего они вернулись к нужной линии и продолжили путь уже по новой траектории.

— Оба-на! — в один голос вскрикнули они.

И решили сделать круг и вновь пройти этот поворот. И хотя уже на втором заезде Бен заметно исправился, они проехали поворот еще разок, и всякий раз Хатч заливался молодым жизнерадостным смехом. Вскоре пришло время Бену везти друга в Вудраф, чтобы тот успел переодеться к большому ужину. Возвращаясь в одиночестве к корпусу Хоули, Бен с трудом мог поверить, что Хатч ни разу не попросил его дать порулить. Бен, разумеется, ответил бы ему отказом.

* * *

Место Бена в капелле перенесли поближе к входу, на участок перед самыми дверьми, чтобы ему не приходилось на костылях пробираться в глубь церкви. Но это означало, что теперь он не сможет видеть Элис, которая всегда сидела намного дальше. Под душем его гипс намок (несмотря на то что он надел на ногу мусорный пакет и скотчем закрепил его на коже), и теперь, сидя в капелле в своей новенькой фирменной куртке North Face, которую носил уже второй день, и разглядывая потолок, Бен явственно ощущал, как от гипса начинает припахивать.

Остальные школяры тоже заходили в церковь и, тихонько болтая, рассаживались по своим местам. И в какой-то момент Бен различил в отдельных шепотках имя Энниса.

Он развернулся к сидевшим позади него девочкам.

— Что случилось-то?

— Энниса выгоняют из-за этой фигни с Ахмедом.

— Как?

— Да говорят, Деннет услышал, как Эннис кому-то рассказывал об этом в столовском коридоре после ужина. Сам спалился.

Перед глазами у Бена словно заволокло все пеленой. Он как будто вновь сидел на стуле в кабинете у Фелпса, понимая, что все рано или поздно выйдет наружу, и имея возможность извлечь для себя выгоду из того, что было ему известно.

Бен почти неподвижно сидел, окруженный великолепным убранством капеллы. Несколько ребят рядом дремали, согнув шею под неестественным углом, — у Бена же в голове не укладывалось, как можно настолько здесь освоиться, чтобы спокойно спать.

Заседание дисциплинарного совета по ситуации с Эннисом состоялось уже вечером, и наутро Эстон в церкви объявил о его исключении из школы. К двум часам дня все вещи Энниса были уже сложены, и его увезли.

— Это какое-то просто сраное дерьмо! — негодовал Хатч, восседая на мягком стуле и раскачиваясь на нем взад-вперед. — Да они, наоборот, должны бы были поблагодарить Энниса, что тот приструнил Ахмеда, поставил его на место, что сохранил тут порядок. У них же в той самой книжечке синей спрашивается: «Нацелен ли твой поступок на