глазом в сторону. Убьет ведь или просто выгонит! А баба славная, по словам Васьки, миловалась она с прошлым мужем хорошо и имела от него двоих сыновей. А после его смерти без мужичьей ласки, расцвела и так похорошела, что руки тянутся к ней. Это Васька говорил, не я. У меня-то и так Наташа есть, если что.

Так что на счет этих двух я спокоен, то вот остальные меня заметно напрягали. И женщины тут мне не союзницы. Они, может, и не хотели ничего такого, но ведь, сами не поймут, как лягут под мужское тело. Бабы они по природе слабые на передок, если разработанные.

«Сергей Леонидович (только так!), — успокоительно протелепатировал Гжее, — за своих женщин не бойся. Поскольку здесь завязано питание магией и, значит, моя жизнь, то я, извини, вмешался и, не спрашивая тебя, намертво связал обоих женщин и тебя. Они, даже если и захотят, не сумеют от тебя оторваться. А ситуация сейчас обратная — обе тебя любят».

Я ничего не сказал, но послал сигнал, полный скепсиса о женской преданности.

«Зря ты так, — серьезно ответил Гжее, — среди женщин есть, разумеется, всякие, в том числе и нравственно слабые. Так ведь среди мужчин тоже хватает. А средняя женщина никогда не уйдет от своего любимого, если он рядом».

У меня было другое мнение, но я не собирался спорить с артефактом. Спорить можно по какому-то делу. А зачем бесполезно?

— Наташа, — попросил я мягко, — в наш остров опять попадут попаданцы. А Василий и Димон лишь первые ласточки. Так что корми нас скорее, а то мы все умираем с голоду. А потом снова готовить.

— Ух ты, — оценила Наташа, а потом Вика свежую информацию, которая серьезно изменила положение на острове. Но, между прочим, а я специально тщательно и цепко смотрел на женщин, особенно на Наташу, никакой маслянности при этих словах не было. Так держать, милые!

Глава 15

Очередное "пополнение"

Под этим соусом и суп наш, «знаменитая» похлебка, разом был готов. Повезло, дрова подошли сухие, а там и костер будет жаркий. Да и олень был относительно молодой, мясо не надо много готовить. Котел поставили на землю у обеденного стола, наложили суп в чашки и тарелки. Ешьте, дорогие гости и хозяева!

Похлебка была, правда, жидковата. Крупа есть, но немного, зелень нашинкованная наложена. И все, пожалуй. Картошка, морковка, укроп остались в прошлой жизни. Тропики же, здесь растения совсем другие. Уж и съедобную зелень и то нашли исключительно благодаря артефакту Гжее. Я смотрел на эти джунгли, как баран на новые ворота, а женщины мои, стопроцентные горожане, даже в умеренной полосе в огород не лазили, исключительно покупали в магазине.

Эх, но хуже всего было без хлеба, даже без сухарей. И ведь в запасе было еще, но очень мало, жаба не позволяла, особенно с учетом большого количества. Три десятка человек (плюс — минус)! Честно говоря, даже не верилось, что будет столько!

Но пока нас, хозяев, четверо, да гостей двое. И то на столах тесновато. Но это, пожалуй, не от недостатка мебели, а от нежелания разойтись по отдельным столам. Вместе тесновато, зато вольготно.

А так ничего поели. Жирная похлебка с мясом и солью — это, между прочим, куда лучше, чем мои полупрожаренные, полугорелые моллюски на первые дни робинзонады. Похлебали по чашке, заедая жестким мясом, и как-то в раз наелись. Даже гости, куда уж голодные, и те отказались от добавки.

Отдышались в тени под свежим ветерком, потом я, взяв гостей, принялся устраивать кухню и столовую. Четыре небольших стола на нас шестерых да на трех десятков потенциальных гостей явно не хватит. Придется пристраивать к фабричной мебели наши доски. На кухне, то есть на месте, где сначала я, а потом женщины резали мясо и рыбу, приложили стол, от него к ближайшему дереву проложили три метра досок. Все хорошо, но проверил я своим весом, как-то хлипко. Нет, ребята, это не наш метод!

Под доски подложили на середине крепкий брус вертикально, сразу покрепче стало. Одно плохо, гвоздей мало, по одному гвоздю на доску к столу, чтобы прикрепить и достаточно. А по-хорошему надо бы и по дереву доски прикрепить, и на стояк серединный, но ведь нет. Проделали неглубокий желобок по дереву, что б не скользили концы досок, да в середине самих досок, чтобы не ерзали и достаточно.

В столовой — новом месте питания, где теперь будем питаться из-за множества людей (по крайней мере, в это верилось) — столы строились также. Доски от дерева до старого стола, по одному гвоздю на доску и готово на двенадцать койко-мест питания. На три таких стола должно было хватить на всех. В тесноте так сказать да не в обиде.

Потом дальше…

Опять же, мы люди взрослые, должны понимать — раз есть ассимиляция, значит, есть и диссимиляция, и организм, какой он не был умный и вежливый, должен выводить из себя остатки веществ. Короче, для такого большого количества людей надо обязательно строить туалет. Иначе забросаем здесь дерьмом всю округу.

Васька и Димон, уже чувствуя, что обед у них просится обратно и отнюдь не изо рта, охотно согласились. До этого этот процесс происходил в основном на море, что по малой нужде, что по большой. Сделал дело, рыба и морские животные, микроорганизмы сразу съедят, еще поругаются, что мало. Только если приличная непогода, приходилось идти в кусты, но на изрядное расстояние. И мне так приходилось и женщинам с Виком. Но теперь придется строить, слишком уж много потребителей.

Сказано — сделано. Нашли удобное место, уже использованное для туалета. Здесь морское течение происходило непосредственно к берегу и поэтому фекалии скоро уносились в море, для питания морских жителей. В шесть рук и три топора быстренько построили будку философских размышлений, сделали к нему небольшой трап с перилами.

Ух, какие мы молодцы! Посмотрите вокруг, есть еще такие?

Женщины, правда, «проверившие на деле» будку, радоваться вместе с нами не торопились. Говорят, что хлипкая, дырявая, быстро рухнет. На это гадости мы говорим: ничего, стерпится — слюбится, фаянсовых унитазов здесь никто не обещал. Да, Наташа?

Нуте-с, кухня есть, туалет имеется, то есть биологическая цепочка от сих до сих построена. Вроде бы, можно и отдохнуть немного. А то ведь хотя и жаркий полдень прошел, но ненамного, вдали от морского бриза, на расстоянии где-то метров под пятьсот в глубь острова, жара стоит неимоверная.

И опять не слава богу.