Я попыталась подобрать слова, чтобы хоть как-то их связно сформулировать, среди, уже нарастающей тяжести и жара, растекающегося между моими ногами.

— Не могу долго сдерживаться. Я почти на грани, — раздался его напряженный хрип.

— Войди в меня, — сумела я выдавить задыхающимся голосом.

Он посмотрел на меня своими серыми и слегка округлившимися глазами, но просто кивнул. Он помог себе рукой направить свой член чуть ниже, и я почувствовала, как он начал вдвигаться в меня. — Бо-о-же, такая тугая, такая влажная и такая горячая. — Я хотела было сказать что иногда, после орального секса — я бываю напряжена, но все слова вылетели из моей головы, когда он пропихнул в меня свою головку. Я чувствовала себя слишком хорошо, чтобы говорить. Я чувствовала себя слишком хорошо, чтобы вообще связно мыслить.

Я закричала для него в голос — Боже!

— Я еще не до конца вошел, — выдавил он, — поэтому постарайся двигаться не так активно, пожалуйста. — Слово «пожалуйста» вышло задушенным — более глубоким и не терпеливым тоном, от того, что вся его длина жаждала оказаться внутри, а не только ее небольшая часть, что скользила во мне.

Я попыталась сделать, как он просил. Я пыталась не двигаться, но та часть меня, которая заставляла извиваться, была более неконтролируема, чем остальная. — Господи, ты сокращаешься вокруг меня.

— Внутрь, просто вбивайся в меня, — задыхалась я.

— Нет, я не хочу тебе навредить.

— И не навредишь — обещаю.

Он помотал головой, стараясь сохранить осторожный ритм своих толчков, но я хотела большего, или это был ardeur, или мы оба. Я выпустила ту страсть, ту приливную волну необузданного вожделения и неконтролируемой жажды. В один миг — он был осторожен, а уже, в следующий — его глаза дико распахнулись настолько широко, что мне стали отчетливо видны белки, и пропихнулся одним длинным, мощным толчком своих бедер. Это заставило меня во всю глотку прокричать в потолок его имя, и когда он начал врываться в меня и обратно, борясь со своим телом, моим и ardeur-ом, чтобы продлить удовольствие, как можно дольше, входя в бешенный ритм — я извивалась и выгибала спину, чтобы снова и снова выкрикивать его имя в стену позади меня.

— Итан! — Мои ногти вцепились в кровать, потому что мне было не обходимо ухватиться за что-то, чтобы остаться на месте, чтобы мы оба остались на месте, пока он безжалостно вонзался в меня, проталкиваясь все глубже и глубже, и я почувствовала, как он заполняет меня до отказа.

— Господи! — вырвалось у него утробное низкое рычание.

Я посмотрела на него нависающего надо мной и увидела как поменяли цвет его серые глаза. Они стали тигриные, но теперь они были глазами тигра цвета янтаря, утренней зари. Я знала этот цвет.

Его бедра сделали еще один толчок, так глубоко скользнув, что грань между ошеломляющим удовольствием и почти болью подогнала меня, и мы вместе достигли оргазма, после чего я стала питаться. Я кормилась от его тела между моих ног; я кормилась, пока он изливался в меня; я кормилась, раздирая ногтями его руки, пока он нависал надомной. Затем, он снова содрогнулся, глубоко вонзаясь в меня — по новой вынуждая вырывать крики из наших ртов, доводя нас — до двойного освобождения. Из человеческого тела накрывающего меня полился дождь из густой горячей жидкости, и тело, находящееся между моих ног покрылось золотистым мехом с темными янтарными полосами, обрамляющим лицо с орехово-голубыми глазами.

Он прорычал мое имя: — Анита, что ты со мной сделала?

Я провела своими руками вниз по светлому, сухому меху его рук — он был невероятно мягким. — Привела тебя домой, — ответила я.

Он упал на меня, и мне пришлось в последнюю секунду отпихнуть его, чтобы это огромная тяжелая верхняя часть туловища не вжала меня в матрас. Он все еще был глубоко внутри меня, и также был огромен в этой форме. Я перекатилась набок, закинув ногу ему на бедро. Но у меня даже не получилось обернуться вокруг его бедра.

Я подумала, что он пытается выскользнуть из меня, но не привык к своим новым размерам, от того, что только что занимался сексом, и только что пришлось перекинуться, так что он исчерпал все свои силы. Он моргнул. — Это не я.

— Я почувствовала запах золотого тигра, сразу, как только мы познакомились, — сказала я сиплым голосом.

— Это невозможно.

Он положил свою меховую руку мне на бок, чтобы смог рассмотреть золотой мех на фоне моей кожи. Его член становился мягче, толи от изумления от всего происходящего толи от утомления толи от шока и смог выскользнуть из меня. Это движение заставило нас обоих вздрогнуть. Когда мы снова смогли разговаривать, он сказал, — Ни у кого нет четырех форм.

— У тебя есть, — сказала я и положила руку на вздымающуюся грудную клетку. Он был неплох в человеческой форме, но в форме полузверя-получеловека все становится больше. Он стал похож на культуриста в этом облике. Я задумалась, как выглядят оставшиеся дома оборотни, серьезно занимающиеся бодибилдингом, в образе полузверя-получеловека. Было непривычно заниматься сексом в такой форме, так как до такого, как правило — не доходило.

— О чем задумалась? — спросил он

Я перевела взгляд от груди к его лицу, что-то было до странности привлекательное в этой смеси человека и кошки. Я сказала единственное, что могла сказать в тот момент. — О том, что ты прекрасен.

От этой фразы он по-кошачьи ухмыльнулся, раздвигая губы так, что стали видны зубы, которые могли порвать меня в клочья. Он притянул меня ближе, его мех был единственной сухой вещью на кровати. Я никогда не понимала, почему при перекидывании заливает все вокруг, а шерсть остается сухой. — Я тебя всего испачкаю, — сказала я.

— Это все моя вина, — прошептал он, и притянул меня в теплый, сухой круг своего тела, несмотря на то, что я была покрыта густой холодной слизью. Он обнял меня, и я свернулась в уютном кольце его рук, уткнувшись ему в грудь, прижимаясь к животу и к остальным частям его тела — в этом не было ничего сексуального, дело было в комфорте. Он удерживал меня в крепких объятиях, и стал дрожать. Я не сразу поняла, что Итан плакал.

Я гладила его мех и мускулы. Такие большие сейчас, такие сильные, способные разорвать меня на куски, но все это огромное тело прижималось ко мне. Он цеплялся за меня и плакал, пока я его держала, лаская и успокаивая, поглаживая своими руками. Я не спрашивала, почему он плачет, не имело значения, какую боль он оплакивает, уткнувшись в меня, среди мокрых простыней, — значение имело только то, что я держала его и говорила ему, что все будет хорошо.

123

Переводчики: Kejlin, dekorf, Светуська, ArViSta

Вычитка: Светуська

Прежде чем я смогла уйти на расследование преступления, мне пришлось принять душ. Практически с головы до ног я была покрыта густой прозрачной противной слизью. Из прошлого опыта я вынесла, что она очень быстро засыхает и становится липкой, очень липкой. Мне даже не хотелось одевать на эту грязь — чистую одежду и в одиночку объяснять другим копам, что это, и почему этим покрыта. Именно по этим причинам я принимала душ, когда Итан постучал в дверь ванной.