Он насмешливо посмотрел на меня, встряхнул головой, словно прогоняя прочь недоумение и сказал, — Именно это. Я считал, что уже вырос из этого, но ты права. Я тот большой и сильный мужик, прошедший обучение, которого у тебя нет, а Эдуард предпочитает доверять тебе, прикрывать его спину, а не мне. Эдуард рассчитывает больше на мужиков, чем кто-либо кого я знал, за исключением этого сержанта. — Он снова покачал головой. — Не обращай внимания, но суть в том, что если Эдуард считает, что ты лучше меня или Олафа в этом деле, значит — так оно и есть. Это уязвляет мое эго, что ты сидишь вся такая крохотная и чертовски привлекательная и можешь быть опасней меня. Да, это меня охеренно беспокоит.

Я улыбнулась, ничего не могла с собой поделать. Это была такая ужасная честность. Большинство мужчин, не сказало бы это вслух, даже если бы они об этом подумали. Это заставило меня задуматься, «сколько же Бернардо посещал психоаналитика, чтобы вот так высказываться вслух». Но я сказала: — Я польщена, что Эдуард так хорошо обо мне думает, потому что знаю, насколько хорош ты и Олаф, ну, когда он не отвлекается на серийные убийства. А ты хорош, когда не отвлекаешься на женщин.

— Я только что вытащил тебя из чьей-то постели, чтобы ты могла поохотиться на плохих парней, Анита, так что не бросай камни из-за моих увлечений.

— Я должна была накормить ardeur, и тебе это известно.

— Да, но через какое-то время уже не имеет значения, почему ты что-то делаешь, а имеет только то, что ты делаешь, а сейчас ты трахаешься не меньше моего, Анита.

Я начала было спорить, но мы уже подъехали к окну кассы. Я передала ему деньги, а он передал их девочке подростку в окне. Она не взяла деньги, потому что уставилась на Бернардо.

Он сверкнул ослепительной улыбкой, вложил деньги в ее маленькие ручки, и сложил пальцы на деньгах, удерживая ее руку, пока делал это. От этого ее щеки окрасились румянцем, вся зарделась, взяв деньги, и попыталась отсчитать сдачу. Я была готова поспорить, что она не правильно посчитала — уж слишком была взволнована.

Она протянула ему сдачу — чек с мелочевкой. Он передал их мне. Я развернула сдачу и принялась проверять по чеку.

— Это ваша девушка? — спросила она.

— Нет, мы просто работаем вместе, — ответил он, улыбаясь.

Румянец уже стал исчезать, а затем снова пополз по шее к лицу, — Я заканчиваю в пять.

— Извини, детка, но ты слишком молода для меня, и в любом случае я должен работать.

— Мне восемнадцать, — сказала она.

«Ой, сомневаюсь!». Бернардо, по-видимому — тоже.

— У тебя есть ID,[10]чтобы это доказать? — спросил он.

Она опустила глаза и, наконец, покачала головой. Позади нас просигналила машина. Человек с бэйджиком, который гласил — «менеджер», зашел в ее маленькую кабинку. Она пробормотала, — Пожалуйста, проезжайте к следующему окну, сэр.

Он начал проводить с ней беседу, о ее поведении, когда мы поехали вперед, чтобы занять уже опустевшее место перед нами. Другие машины забирали свою еду и разъехались, пока он флиртовал.

— Нужно быть очень осторожными с молоденькими девушками, — сказал он, — они лгут, что им восемнадцать, и при этом неприятности возникают не у них. Полиция всегда считает, что молодых, невинных девушек все обманывают. У меня была одна шестнадцатилетняя, которая присылала мне снимки своего нижнего белья. В некоторых штатах за наличие такого дерьма в электронной почте могут обвинить в распространении детской порнографии.

— И что ты сделал?

— Сообщил о ней в полицию. Сказал им, что я озабочен тем, что она может отправить такое кому-то, кто может не оказаться таким морально устойчивым, как я и она пострадает.

— Ты не сообщал, — сказала я.

— О да, так и было. Глупышки думают, что это всего лишь развлечение, или что-то в этом роде, но это не их могут посадить за такие дела за решетку. Так или иначе — малолетки, меня не привлекают. — Он посмотрел на меня, и я успела уловить в его взгляде что-то такое, как я поняла — что-то дразнящее, и мне это не нравилось. — Но ты это делала?

— Делала — что? — спросила я.

— С малолетними, или это только слухи, что у тебя были отношения с вертигром Сиднея, или с кем ты там теперь живешь в Лас Вегасе?

— Это Синрик и это не слухи.

— Шестнадцатилетние слишком молодые даже для меня Анита. — Но усмехнулся мне, когда говорил это с чувством нравственного превосходства. — И насколько я помню — ему тогда только-только стукнуло шестнадцать.

Что я на это могла сказать «что я не хотела заниматься сексом с Синриком? Что мы были захвачены самым гадким из всех вампиров — Марми Нуар?» Так-то оно так, но через какое-то время оправдания казались пустыми словами, потому что я была вынуждена продолжать это делать.

— Ему семнадцать, и он уже совершеннолетний и находился в Сент-Луисе, потому что единственный голубой живой тигр мужского пола на сегодняшний день, которого нам удалось обнаружить. Он был у Арл… плохих парней в черном списке.

Тут я поняла, что сказанное больше не являлось правдой. Итан был голубым и взрослым вертигром. «Теперь я могу отослать обратно домой в Лас-Вегас Синрика? А могла ли я? Он был моим голубым тигром зова, но Алекс был моим красным, и он жил в другом штате. И конечно же Арлекин может его убить, чтобы вывести меня из равновесия. Дерьмо».

— Таким образом, ты обеспечила Синрику безопасность, — сказал Бернардо.

— Пыталась.

— Отымев его?

Я смерила его взглядом. — Большое спасибо, Бернардо.

Он усмехнулся мне, выезжая на главную улицу.

Я глянула на него и развернула мой бургер. Я так не хотела начинать есть, пока у нас происходил этот разговор, но я хотела подкрепиться, пока мы не добрались до Эдуарда с Олафом. Я определенно не хотела видеть Олафа на пустой желудок. Мне нужна была вся сила, которую смогу собрать.

Я пыталась решить, «должна ли я реально на него злиться и если я действительно злюсь, то почему? Из-за того, что я чувствую вину за Синрика, и это заставило меня обороняться». Я ела свой бургер не чувствуя его вкуса и уже не в первый раз задумывалась, «что же делать с Синриком».

— И это все? — спросил Бернардо, — Это все, что ты можешь мне сказать? Раньше тебя было легче зацепить.

Я отпила немного колы и взялась за картофель фри. — Ты пытаешься начать конфликт?

Он улыбнулся. — Не настоящий конфликт, просто тебя прикольно выводить.

Я жевала свою жареную картошку, зная, что она вся в масле и соли, но именно это делало ее такой вкусной. «Почему множество вредных для здоровья вещей так чудесно на вкус».

Он глянул на меня, затем снова на дорогу. — Либо тебе действительно нравится дитя, либо он реально тебя волнует.