– Она познакомила вас?

– Нет. Злата его стыдилась, никому не показывала. С некоторыми случайными мужчинами выкладывала фотки в интернет, но те были красавчиками, пусть и однодневными. А с колхозником ей было в кайф.

– Почему вы не рассказали о нем ранее?

– Они расстались месяца за полтора до ее смерти, я и думать о нем забыла. Но вчера вспомнила о том, что Злате угрожали. Требовали оставить в покое этого мужичка.

– Кто?

– Не знаю. Жена, наверное?

– Злата поэтому с ним рассталась?

– Из-за этого она как раз продолжила бы с ним встречаться. Но он вскоре пропал.

– Как это?

– Она пару раз позвонила, он не ответил. И Злата удалила его номер. Она с мужчинами не церемонилась. Даже с теми, что заставляли ее… – Она замялась.

– Жопу улыбаться?

– Спасибо, что выручили, – мазнула его ласковым взглядом Елена.

– Его не Николаем звали? – Она развела руками – не знала.

Матвей не сдержался и задал еще один вопрос:

– А ваш Евгений, он кто? Тигр, пудель, питон или другое животное? – Про себя спрашивать не стал. Как-нибудь без ее мнения на свой счет обойдется.

– Козел он, – спокойно ответила Елена.

– Неожиданно, – крякнул Матвей.

– Он сообщил вам о том, что Злата все же допустила его до тела?

– То есть вы об этом знали?

– Догадалась. Стоило мне вспомнить о ее несвободном любовнике, как глазки у Женечки забегали. Тогда я поняла, что рыльце у него в пуху.

– Женя ваш, конечно, гад, но у него есть оправдание. Даже два.

– И какие же?

– Первое: он столько грезил о Злате, что не мог не воспользоваться случаем.

– Ох уж эта мужская солидарность, – покачала головой Елена. – А вторая?

– Сучка не захочет, кобель не вскочит.

– Я Злату не виню.

– А вот и пример женской солидарности.

– Она была несчастной женщиной, глубоко одинокой. Не верю я в то, что можно кайфовать от той жизни, какую она вела. Это все от отчаяния. – Она понизила голос, будто их кто-то мог услышать. – Злата всем представлялась как убежденная чайлд-фри. На самом же деле она не могла иметь детей. В юном возрасте попала в аварию. Она каталась на велосипеде, и ее сбил грузовик. Поверхностных травм было много, но все незначительные. А вот главный женский орган так пострадал, что пришлось его удалить. В семнадцать лет Злата узнала о том, что никогда не сможет иметь детей.

– Их можно усыновить.

– Не все хотят чужих…

– Найти мужчину с ребятишками. Они же не совсем чужие, его кровиночки.

– Вам не понять, – вздохнула Елена, и Матвей впервые ощутил к ней легкую неприязнь. Почему бабы считают их, мужиков, бесчувственными скотами? И если он, к примеру, бесплодный, то ничего страшного, пусть берет меня с ребенком, воспитывает как своего, радуется тому, что готовеньким достался. А если в том же положении женщина, то она не реализовавшая свой материнский инстинкт страдалица.

А взять потерю ребенка! Ты не рожал, тебе не так больно? Еще настрогаешь, дело не хитрое? Как-то он и такое мнение услышал – от женщины – и чуть было не ударил представительницу слабого пола второй раз в жизни. Но сдержался.

– Если у вас все, то можете идти, – сказал Елене Абрамов.

Она почувствовала перемену в его настроении и, сухо попрощавшись, вышла.

А Матвей вернулся к фотографиям.

Что же в них не дает ему покоя?

Чтобы лучше думалось, Абрамов достал из ящика стола шоколадку «Вдохновение». С детства он любил именно этот сорт, хотя в те годы не каждый мог достать его. Но у Матвея отец был начальником, и он баловал своих детей лучшими сладостями. На Новый год они получали не только подарки от завода, где вперемешку лежали шоколадные конфеты и карамелька, но и пакеты с «Вдохновением» и зефиром в шоколаде – его обожала сестра. Детям Георгия Абрамова повезло, они не страдали от лишнего веса или диатеза и могли объедаться вкусняшками.

Закинув в рот одну из долек, Матвей скомкал фольгу и швырнул в урну, но промахнулся, пришлось вставать и подбирать. Нагнувшись, Абрамов увидел крошки на полу от овсяного печенья, которое он ел позавчера. «Надо уборщице дать нагоняй», – подумал он. Но он не помнил, кто из работниц клинингового отдела обязан поддерживать чистоту в его кабинете: Маша, Катя или Полина Сановна. Они носили одинаковые халаты, косынки и башмаки, и Матвей их путал.

Стоп! Вот она, мысль…

Та, что мелькнула, когда он рассматривал фотографии. Уборщица! Она появлялась на нескольких, но не в халате и косынке, а в комбинезоне и кепке. В клубах постоянно что-то разливают, разбивают, и им приходится выходить в зал, чтобы прибраться. Выглядеть уборщицы обязаны презентабельно и по-молодежному. Сколько раз Матвей видел их на танцполе или у бара с ведрами и швабрами, но ни разу не вглядывался в лица…

Быстро подобрав фольгу и кинув ее в урну, он вернулся к компьютеру и пересмотрел снимки. На нескольких увидел уборщицу – судя по комплекции, одну и ту же, а вот лица видно не было. Женщина либо отворачивалась от камер, либо опускала голову, чтобы его закрывал козырек. На видео, что Матвей просмотрел после, было то же самое.

Он встал, подошел к вешалке и сорвал с нее куртку. Вышел из кабинета, запер его и набрал номер Васька. 

* * *

Они подъехали к «Хрусталю» через полчаса. Башка помыл голову и теперь выглядел как обычно.

– Ты посмотрел фильм «Пульс»? – спросил Васек у Матвея после того, как тот поделился с ним своими догадками.

– Начал, но уснул.

– Там убийцы проникали в здания под видом курьеров известной компании. Никто не смотрит на лица, все видят форму.

– Тоже мне открытие! Это всем давно известно. Еще Шерлок Холмс, не киношный – книжный, это подметил…

– Да, да, я читал Конан Дойля. Но ты не дослушал. Так вот, в «Пульсе» к одной из жертв никак не могли подобраться. В здание, где жил и работал мистер Джоу, не пускали курьеров, а также электриков, техников и даже медиков. В нем были свои специалисты.

– И врачи?

– Да. Мистер Джоу был инвалидом. Азиатский Стивен Хокинг, только невероятно богатый и одинокий. Он знал, что рано или поздно до него доберутся, поэтому обезопасил себя. Гулял мистер Джоу на террасе, защищенной пуленепробиваемыми экранами. Путешествовал при помощи очков виртуальной реальности. Имел не только личного повара, но и дегустатора.

– Как древние правители, что боялись быть отравленными?

– Именно.

– Но его все же убили, так?

– Правильно.

– Ударом в шею?