– Персонал через главный вход попадает в клуб? – спросил Васек.

– Кому как удобнее. Кухня и уборщики обычно через служебный, но есть еще пожарный. От него имеются ключи у начальника охраны Алексея, управляющего, старшего бармена и администратора зала.

– А давай представим такую ситуацию: я хочу проникнуть в «Хрусталь» под видом уборщицы. Что я должен сделать?

– Сменить пол, – криво усмехнулся охранник. – У нас только женщины клинингом занимаются.

– Ок. Сменил. Дальше?

– На фига тебе после этого полы мыть?

– Ты понимаешь, что сейчас дискредитируешь всех своих коллег-охранников? Не тупи, а?

Физиономия Павла напряглась. Челюсть выдвинулась. Брови нависли над глазами. Матвей с интересом следил за тем, как на эту метаморфозу среагирует Васек, но тот совсем не испугался. Лучезарно улыбнувшись, он поторопил охранника с ответом:

– Давай, давай, Паша. Соображай. Как человек, желающий оказаться в «Хрустале» и выдать себя за уборщицу, попадет в клуб и где найдет форму?

– Если не через главный вход, то через служебный. Форму же дадут, когда скажешь, кто ты, зачем и почему тут…

– А если нет?

– Не понял.

– Чего именно? – Башка развеселился, подпер свою пухлую щечку и взглянул на Павла чуть ли не влюбленными глазами.

– Вопроса.

– Если не скажешь, что ты сегодня уборщица, то не получишь ее?

– Нет.

– Серьезно?

– У нас две штатные. У них своя униформа, и они хранят ее в закрытых шкафчиках. А для временных одежду выдает управляющий. Она тоже под замком.

– Как вы бережете ее, надо же!

– Раньше в подсобке лежала без присмотра, но кто-то утащил пару комплектов, а они денег стоят. Пришлось принимать меры.

– Давно форма пропала?

– У Валеры спросите, я не в курсе.

– О чем меня нужно спросить? – раздался голос управляющего. Он вернулся в зал с двумя чашками кофе. Васек повторил вопрос. И получил ответ: – Месяц назад где-то. Убыток пусть небольшой, но надо любого избегать, не так ли?

Башка поддакнул.

– Слушайте, а эта пропажа с убийством не связана? – встрепенулся Пашка. – Если убийство заранее запланировали, то украли форму именно для того, чтобы стать невидимкой.

– Паша, что ты несешь? – простонал Валерий. Похоже, от умственных способностей охранника все были не в восторге, в том числе его начальник.

– Нет, он дело говорит, – возразил Васек и начал рассказывать Валерию сюжет корейского боевика. Абрамов хотел его заткнуть, но вместо этого заткнулся сам и стал следить за реакцией управляющего.

В принципе, это он мог быть убийцей, а не уборщица. В «Хрустале» Валерий имеет право заявляться в любое помещение, даже в женский туалет. Почему нет? Если там засор или не убрано и посетителей это возмущает, кто пойдет разбираться? Управляющий – в теории, конечно. На практике он, скорее всего, отправит туда кого-то рангом пониже. И все же…

Валерий чувствует себя в клубе как рыба в воде. Он привлекательный мужчина лет сорока, значит, во вкусе Златы Ортман. И на вечере, кому за тридцать, он не привлек бы к себе внимания, если бы переоделся. Сейчас на нем дорогие и немного эксцентричные шмотки: белые джинсы «Армани», желтая с золотом футболка, кеды с контрастными шнурками. Но сними с Валерия все это, нацепи на него обычное барахлишко с рынка, растрепи волосы – и готов среднестатистический мужчинка с завода, не аппаратчик, но, скажем, сисадмин.

– Валерий, к вам госпожа Ортман не подкатывала? – перебив Васька, спросил у управляющего Матвей.

– Ко мне? – поразился он.

– Да.

– Конечно, нет.

– Почему «конечно»?

– Я же гей.

– Правда? – удивился Абрамов.

– Нет, вру, – улыбнулся Валера. – Но взрослые женщины считают меня таковым. Им кажется, что если дядька моего возраста одевается ярко и носит вот это, – он потрогал себя за ухо, в котором болталась сережка, – то он нетрадиционной ориентации.

– Вам не обидно? – поинтересовался Васек.

– Нисколько. Я бы даже сказал, плевать. И между нами, мальчиками, моя жизнь была бы куда проще, будь я геем. В нашем бизнесе именно они добиваются наибольшего успеха.

Матвей сделал глоток кофе. «Вкусный», – отметил он.

– Это вы диджея Окси уволили? – продолжил разговор он.

– Да.

– Зря.

– Знаю. Но я ее уже обратно позвал. Окси, правда, ломается пока. Предполагаю, если вернется, то на других финансовых условиях. Придется ей поднять зарплату, потому что она реально хороша.

Тут в зал вошел еще один человек, и Матвей сразу понял, что это Лариса, уборщица. Но не потому, что она держала в руке ведро, а на ее руках были резиновые перчатки, точнее, не только поэтому. Не наврал Пашка, она была настолько сутулой, что шеи совсем не видно.

– Всем доброго дня, – поприветствовала она мужчин. Те поздоровались в ответ. – Вы из полиции, да? – обратилась Лариса к Абрамову. Тот кивнул. – Пойдемте что покажу.

Матвей встал, остальные вместе с ним. Женщина направилась по коридору к кухне. Не доходя до нее, она остановилась перед тяжелой портьерой и отодвинула ее. Матвей увидел закрытое жалюзи окно с широким подоконником. На нем пыль, но неровным слоем – с левого края тонким, дальше с сантиметр.

– Мыть собралась, – сказала Лариса. – Хотела поднять жалюзи, но что-то помешало. Я заглянула между полосками и…

Женщина раздвинула нижние, и все увидели розовую пластмассу. Матвей сделал шаг вперед, отстранил Ларису и заглянул в щель. На выступающей раме окна спрятанная от посторонних глаз не только портьерой, но и жалюзи лежала отвертка.

С розовой ручкой и заточенным наконечником. 

* * *

Они вызвали в «Хрусталь» криминалиста, но тот не нашел ни на подоконнике, ни на рукоятке отпечатков пальцев. Впрочем, Абрамов и не рассчитывал на это. Если убийца – липовая уборщица, то он был в резиновых перчатках. Таких же, как на Ларисе.

– Зачем припрятывать еще одну отвертку? – вопрошал Васек, когда они возвращались назад в Следственный комитет. – На случай, если первая сломается?

– Вряд ли.

– Сделал несколько нычек, не зная, где сможет застать жертву?

– Это вероятнее.

– Не легче было носить с собой одну? В кармане комбеза, а лучше – в ведре?

– А если бы кто-то увидел?

– И что? Сказала бы: я ей налет отчищаю.

– А если это все же мужчина?

– Валерка, что ли?

– Ты тоже примерил на него роль убийцы?