— А я жду, жду, пока на меня внимание обратят, безрезультатно. Конечно, кому какое дело до моего несчастного колена, когда можно языками почесать. Что обсуждаем? Последние новинки от Шанель или весеннюю коллекцию Лагерфельда?

— Боюсь, у меня несколько не тот собеседник, — фыркает Зарина. — Сева, ну уж если ты взял ребёнка под своё крыло, ты бы хоть его уму-разуму поучил. Дитё дитём же.

— В сравнении с тобой? Не переживай, Зоренька, если дитё зубки покажет, всем ещё уколы от бешенства делать придётся.

Всеволод Алексеевич по стеночке проходит в комнату. Сашка тут же подрывается с кресла, уступая ему место.

— Сядете? Мы тут кофе балуемся, вам сварить?

— А свари, Сашенька, — охотно соглашается он.

Сашка кивает и идёт на кухню, радуясь возможности исчезнуть из комнаты. Зарина и Всеволод Алексеевич провожают её взглядами.

— Сева, — тихо говорит Зарина, пока дверь за Сашкой закрывается. — Старый ты чёрт, ты что натворил?

— Я? — Всеволод Алексеевич разводит руками. — Ты, конечно, не поверишь… Но оно само. Натворилось.

* * *

— Ну и зачем ты приехала?

— Я же тебе сказала.

— Серьёзно?

— Сева, ну какой смысл в том, что квартира простаивает? Давай хотя бы сдадим? А так мы ещё и за коммуналку платим. Ты ею когда пользовался последний раз?

— Полгода назад. Мы приезжали на съёмки телешоу.

— Вдвоём?

— Ну а как? Я один уже давно не справляюсь.

Сашка подслушивает самым бессовестным образом: дверь в гостевую спальню осталась приоткрытой, а голос-то у сокровища поставленный, громкий.

— Тебе девочку не жалко? Ты вообще видел, как она на тебя смотрит?

— Не слепой.

— Очередная загубленная судьба. Сева, тебя черти будут ещё лет сто жарить.

— Не всё так однозначно. Давай не будем Сашу обсуждать. Так зачем ты приехала?

— Сказала же. Ой, ну хорошо. Я хотела узнать, жив ли ты тут вообще. Раз телефон не берёшь.

— В газетах бы написали.

— И посмотреть наконец своими глазами, как ты тут живёшь.

— Зоренька, скажи просто, что соскучилась.

У Сашки глаза на лоб лезут от их пикировки. Нет, она прекрасно знает, как Всеволод Алексеевич умеет язвить. Но не ожидала, что Зарина интересный собеседник. И в беззлобном переругивании старых супругов есть некое неуловимое очарование. И как-то даже забываешь, увлёкшись, что сегодня с утра сбылся один из твоих самых страшных кошмаров. А теперь этот кошмар, переодевшись в розовую флисовую пижаму, лежит в комнате для гостей, то есть твоей бывшей спальне, и ведёт беседы с сокровищем. Кошмар и сокровище. Милейшее сочетание.

Так, ладно, хватит. Усилием воли Сашка заставляет себя уйти из коридора. У неё полно дел: со стола на кухне надо убрать, об ужине позаботиться. Раз уж ещё один едок на голову свалился. А снег всё ещё идёт. И дорожку к калитке уже замело, и на проводах снег лежит. Хочется надеяться, что ничего не отключится, свет там или вода. В Прибрежном снег — настоящая катастрофа, сразу все блага цивилизации отваливаются. Так что посуду лучше помыть, да и воды набрать в самую большую кастрюлю, а то мало ли.

Сашка возится по хозяйству, стараясь больше не думать о Зарине и о том, что Всеволод Алексеевич прекрасно проводит с ней время. Жена. Уважать. Не оценивать.

Интересно, а что она ест? Сашка собиралась на ужин потушить капусту с варёными яйцами. Она такое вообще будет? У них тут всё же не ресторан. Судя по рассказам Всеволода Алексеевича, для Зарины еда раньше готовилась отдельно, а для Туманова отдельно.

Сашка заглядывает в холодильник. Молоко закончилось, йогурт всего один. А если вечером Всеволод Алексеевич захочет перехомячить? В таких ситуациях йогурты очень выручают. Как-то не ожидала она, что температура резко опустится, и дождь превратится в снег. Может, дойти до магазина? Ну присмотрит за ним жена полчасика? Как-то же раньше справлялась.

Но прежде, чем она успевает додумать эту мысль, сокровище само появляется на кухне.

— Во-первых, мне никто не намазал колено, — заявляет он. — Я так понимаю, что в связи с появлением Зарины Аркадьевны меня больше не любят и заботиться не будут?

Тон шутливый, а глаза серьёзные.

— Господи, Всеволод Алексеевич! Простите, ради бога, у меня голова уже кругом. Всё как-то так… слегка неожиданно.

— Слегка, да, — хмыкает он. — А, во-вторых, нужно заправить инсулин в дозатор, он мигать начал.

— Хорошо, идите в спальню. Я сейчас приду.

Сашке очень стыдно. Он про колено с самого утра говорит, а она так и не удосужилась к нему подойти. Ну да, Зарина со своим давлением, и что? В стационаре у тебя было одновременно и пять больных, и даже десять. Как-то же успевала за всеми сразу смотреть?

Она открывает холодильник, привычно тянется к кармашку на дверце, в котором лежат ампулы инсулина. И понимает, что кармашек пуст. Как так? Сашка никогда не допускает, чтобы не было запаса. Если берёт последнюю ампулу, тут же идёт в аптеку.

— Всеволод Алексеевич, а как могло получиться, что у нас запаса инсулина нет? Была же ещё ампула.

Туманов, уже начавший путь по коридору к спальне, останавливается, оборачивается с несчастным видом.

— Ой… Я её разбил, вчера. Случайно. Хотел тебе сказать и забыл.

— Как разбили?

Они же потому и решили, что Сашка будет дозатор заправлять. Чтобы у него ничего не разбивалось.

— Резко дверцу холодильника открыл, хотел яблочко взять, а она покатилась и разбилась.

Потрясающая история. Насколько резко надо было дверцу открыть? Рвануть в отчаянии, умирая от голода, что ли?

— Понятно. Так, быстро мажем колено, и я пошла в аптеку. Всеволод Алексеевич, ну вы даёте, конечно…

— Не ругайся.

— Господи, да когда я на вас ругалась?

— Вот и не начинай. Двух мегер под одной крышей я не переживу.

Сашка тяжело вздыхает. В спальне быстро разбирается с его коленом, потом заглядывает к Зарине, немного смущаясь. Мало ли, вдруг спит человек. Но Зарина даже дверь не закрыла. Лежит с телефоном, что-то в нём смотрит, без очков. Линзы у неё, что ли, или зрение корректировала?

— Зарина Аркадьевна, мне нужно в аптеку за инсулином. Вы присмотрите за Всеволодом Алексеевичем?

— Как быстро мы перешли к формату шведской семьи, — раздаётся ехидный комментарий. — Присмотрю, Саша.

Сашка хмыкает и торопливо идёт к выходу. На улице первым делом достаёт пачку сигарет. Это дело надо перекурить.

* * *

Как Сашка и предполагала, снег парализовал весь город. Машины не ездят, люди не ходят или ходят, но очень медленно. Сашке вспоминаются годы на Алтае, где засыпало каждую зиму и на все четыре-пять месяцев. А не раз в три