Если она вообще есть.

Через пару минут появился и Алик. В белой футболке и шортах. Это тоже было неправильно. Кандара так привыкла видеть его в костюме, что то, что он разгуливает в нижнем белье, выбивало ее из колеи почти так же, как понимание того, что они сидят в корабле–ковчеге пришельцев, который, в свою очередь, летит по червоточине.

— Пойду приму душ, — объявил Алик и двинулся к лестнице на среднюю палубу.

Кандара наблюдала за Каллумом, изо всех сил пытающимся сохранить невозмутимое лицо.

— Просто — не надо.

Она устало вздохнула.

— Я не осуждаю. Но вы, детишки, хотя бы предохраняйтесь, ладно?

— Ох, отвали.

Он засмеялся. И Кандара, вопреки самой себе, обнаружила, что радостно улыбается.

— Это долгий полет, — сказала она, словно защищаясь.

— Который становится все дольше.

— О Мария, прости меня.

Кандара шагнула к пищевому принтеру и заказала сэндвич с беконом, авокадо и капелькой острого томатного соуса, а еще теплую булочку с шоколадом. Если добавить черный кофе и апельсиновый сок, она сможет считать себя истинным дитя интернациональной курортной кухни.

Один из способов сохранить потерянную Землю живой.

Юрий вышел из своей каюты, когда она снова садилась. Он облачился в футболку полузащитника футбольного клуба «Динамо» и черные шорты. И этот наряд ему, как ни странно, шел.

— Доброе утро, — сказал он. — Думаю, я сегодня вернусь в бак.

— Не терпится перейти к действию? — поинтересовалась Кандара.

— Скучно.

— Ползунчик продвигается, — сказал Каллум. — Скоро нам будет на что посмотреть.

Всю первую неделю, пока «Еретик–мститель» торчал в ангаре, они только наблюдали, стараясь впитывать как можно больше мыслей единого сознания корабля–ковчега. Установив, что единое сознание совершенно не проявляет интереса к отдельным кораблям, Джессика приступила к проникновению в местную нейросеть, мягко отвлекая ее внимание. Воспринимающие клетки на толстых, похожих на стволы трубах, оплетающих ангар, по–прежнему видели все; просто программам интерпретации, куда поступали данные, стало плевать.

Создав зону укрытия–на–виду, они следили за биологическими существами, выполняющими основные задачи технического обслуживания «Спасения жизни». Кандара видела записи из трех пещер ковчега, ничем не отличающихся от внутреннего пространства хабитата. Разница заключалась в поддержке окружающей среды. Люди в космических хабитатах пользовались машинами; оликсы предпочли «зверинец» из существ, руководимых единым сознанием.

Очень немногие квинты оликсов отваживались входить в ангар. В первые дни некоторые появлялись, проводили проверки наиболее сильно поврежденных транспортов. За исключением этого, практически никакой деятельности не велось. Существа, похожие на гигантских слизней, медленно скользили по плавно изгибающемуся полу и черным трубам — похоже, в заведенном порядке, на который никак не повлияло прибытие транспортных кораблей. Какие–то паукообразные организмы помельче скакали на пяти ногах, приглядывая за отдельными участками ячеек. Одного из таких и сконструировала Джессика в биоинициаторе «Еретика–мстителя» — он напоминал дрона–ползунчика, которых используют в тайных операциях в качестве шпионов. У них имелись подробные описания всех типов существ, с которыми люди сталкивались во время своих визитов на корабль–ковчег до начала вторжения: размер, вес, окраска, скорость, маневренность, даже предположительный уровень автономного интеллекта.

Фальшпаука выпустили в ангар три дня назад. Джессика направляла его, медленно ведя вдоль стен, избегая настоящих служителей оликсов. Продвигаясь, шпион тянул за собой длинную мономолекулярную нить, по которой передавались данные. Каждую сотню метров Джессика останавливала существо и устанавливала датчик размером с булавочную головку, открывая команде вид на ангар.

Кандара это одобряла. Теперь ничто не могло подкрасться к ним незаметно. Не то чтобы они могли что–то сделать, если оликсы их заметят, но…

Сейчас дрон добрался до большого входа в ангар, затянутого невидимой силовой мембраной, удерживающей внутри воздух, подобно земным щитам, хотя через эту мембрану могли проходить транспортные корабли. Джессика двинула шпиона вперед. Ему противостояла ураганная сила. Ползунчик напрягся до предела, прорвался — и оказался в вакууме. В нисходящем извилистом проходе за мембраной не было труб, как в ангаре; только голые каменные стены, тянущиеся до самого выходного отверстия в корпусе ковчега. Ползунчик застыл на краю.

— Он что, заглючил? — спросил Алик.

Они снова вернулись в баки — а значит, и в имитацию рубки, изменившуюся со времен их первых полетов в Дельте Павлина. Пространство разделилось на уровни, появились изогнутые перила. У стен стояли незанятые кресла для экипажа; на консолях, между маленькими экранами, заполненными цветными графиками, пестрели ряды переключателей и клавиш. Вместо дисплея, висевшего между консолями, перед ними растянулся панорамный настенный экран. Кандара подозревала, что либо Юрий, либо Каллум подгрузили в шаблон симуляции воспоминания о старых научно–фантастических фильмах. Но приходилось признать, что теперь пространство гораздо больше походило на рубку космического корабля.

Все смотрели на главный экран. Пустой. Кандара проверила прямую передачу с дрона, и в поле ее зрения мелькнул скальный выступ. Шпион находился в нужном месте.

— Что происходит? — спросила она. — Почему мы не видим червоточину?

— Технически — как бы видим, — ответил Каллум. — Это та часть изображения, которой не существует. Навскидку я бы сказал, что внутренность червоточины представляет собой континуум, не допускающий распространения фотонов.

Кандара и забыла, что у Каллума имеется степень по физике. Конечно, устаревшая на столетие, зато единственная на борту.

— Ты хочешь сказать, что там темно?

— Нет. Там вообще нет визуальности. Это структура, полностью состоящая из экзотической материи, которую, вероятно, даже нельзя классифицировать как открытое пространство. Неудивительно, что сенсоры дрона ничего не видят. Полагаю, наши бедные старые животные мозги интерпретируют это как черный цвет.

— А как насчет излучения Черенкова?

— Только не здесь. Хотя теперь, когда ты заговорила об этом, я подумал, что где–то на ковчеге физическая структура должна пересекаться с экзотической материей. Возможно. Не знаю.

— То есть ты хочешь сказать, что мы не увидим приближения конца туннеля? — уточнил Юрий.

— Полагаю, так.

— «Спасение жизни», безусловно, будет об этом знать, — сказала Джессика. — Насколько я понимаю, до сенсорной станции осталась всего пара дней пути.

— Нам нужно утвердить наши действия, — заявил Юрий. — Может, попробуем выпустить там передатчик Сигнала?