— Время? — пробормотала я, закорючкой сворачиваясь на полу.

— Девять двадцать пять, — вежливо ответил принц Лиссай откуда-то сверху.

Рядом послышался топот стальных подкованных сапог и яростный девичий голос, звонкий, резкий, как удар хлыста:

— Быстро тащи ее во Дворец!

— Да не могу я! — рявкнул в ответ Полынь, зло, обреченно. — Не могу!

Звон пощечины. Низкий рык. Женский вскрик.

«Эй-эй-эй, полегче, ты!» — здравый голос Андрис Йоукли.

И грустный шепот над правым ухом: «Тинави, Тинави, к-как вы? Пожалуйста, держитесь».

Дышать становилось труднее.

Я подняла левую руку, будто онемевшую, и неловко бухнула себе на лицо. Черные червячки ощущались уже на уровне носа.

Ну вот, Карл. Не придется ждать две тысячи лет. Посмотрим вселенную уже сейчас, если, конечно, в твоем плотном графике найдется местечко для пары путешествий… Затяжная война допускает выходные? Зверь уступит мне песчинку твоего божественного времени?

— Полынь, дайте руку, — краем сознания я уловила сосредоточенный голос Смеющегося. Он рассыпался странным эхом, будто брызги водопада — вроде и не различаешь отдельные капли, а весь уже в мокрой пыли…

— Что?

— Руку, правую. Вот так.

Все дружно ахнули. Я хотела разомкнуть веки, но… Навалилась такая странная, такая сладкая тяжесть…

О, кажется, Мшистый квартал. Ничего себе, какой цветущий.

Странно, я думала, пионы вокруг моего коттеджа распускаются в мае, а сейчас июнь, м… Какой запах…

Тонуть. Тонуть в белоснежных волнах аромата, свободной и вечной, спокойной и полной бытия…

На краю сознания, среди нарастащего шума моей собственной крови, упорно циркулирующей по телу, несовершенством мелькнул голос Андрис:

— Супер!

И тотчас — Лиссая, чуть смущенный:

— Нет-нет, меня можно оставить… А, ну раз так, то к-конечно…

Я уже хотела было пойти навстречу распахнутой калитке своего сада, ведущей в глубину Смахового леса, когда чьи-то руки хорошенько тряхнули меня.

Идиллическая картинка любимого участка мигнула и растворилась в беззвездной темноте.

Пропали огромные головы благоухающих пионов. Пропал наполненный косыми лучами солнца и пением птиц лес. Пропало удивительное чувство того, что все и всегда будет хорошо — независимо от других и другого.

Чернота Прыжка сменилась ощущением содранных коленок из-за непредвиденного столкновения с ворсистым ковром.

Ну вот.

Стоило только познать покой!

— Отец там? — голос Лиссая был непривычно жестким.

— Нельзя, Ваше Высочество. Законопроект обсуждают-с. С Советом, с Двором, с приглашенными…

— Пустите немедленно, вы что, не видите, к-кто я? — буквально выплюнул принц.

— Но…

— Вас к-казнить?

— Никак нет, Мастер Лиссай!

Я, между тем, одурело мотала головой, изо всех сил пытаясь сфокусировать взгляд на собственных руках. Руки эти, покрытые уродливыми черными узорами проклятья, упирались в красную ковровую дорожку, каковой был выложен дворцовый коридор перед Тронным залом.

Да. Все верно. По утрам тут обычно ведутся дебаты на тему будущих законопроектов… Видимо, ребята это знали, Прыжком доставляя меня сюда, а не куда-либо еще во всем объемном Дворце. Что ж, повезло.

Послышалось дружное «Вашсочество!» двух караульных гвардейцев, лязг размыкающихся пик и скрип открываемых дверей. Казалось — почему бы не смазать петли тронного зала как следует? Ан нет. Скрипящие куда весомее и романтичнее. Чай, в королевстве живем, а не в какой-нибудь дурацкой республике.

— Потерпи еще немного, — шепнул мне на ухо Полынь, подхватил меня подмышки и поволок, как мешок картошки, не сильно-то приподнимая над полом. Быстро, но отнюдь не изящно.

Мыски моих мягких ботинок по-осеннему шуршали о ковер. Я вяло пялилась вперед, и передо мной расступались, ряд за рядом, красивые туфельки под авторством Латунана, покрытые лаком ботинки Уйча, дорогие замшевые сапоги тилирийского производства.

Хозяева всего этого богатства, высящиеся где-то за пределами зоны видимости, исторгали попеременно возгласы удивления и негодования.

Две пары обуви честно сопровождали мой негероический путь по тронному залу. Эдакая свита: мягкие тапочки Лиссая с помпонами, быстро шлепающие о белые принцевы пятки, и сандалии Полыни с кожаными веревочками-завязочками.

— Лиссай! — неожиданно живой, человеческий вскрик вырвался из горла Его Величества Сайнора, который сидел где-то впереди. Это к нему мы так целеустремленно перли сквозь ряды обалдевших придворных.

— Отец! Вылечи Тинави! Срочно!

— Ты жив? Ты цел? Что с тобой сде…

— Прок-к-клятье! — неистово воскликнул Лис.

Судя по стройному аху всех в зале, они решили, что Лиссай позволил себе выругаться, а вовсе не обрисовал беспокоящую его проблему. О, будет теперь тема для сплетен! На пару месяцев точно хватит. Младший принц-заморыш поднял голос на Лесного Короля…

Сайнор подошел — передо мной появились величественные королевские сапоги с чуть загнутыми вверх мысами.

— Поднимите, — веско произнес он.

Полынь так и сделал.

Я заболталась, как соломенная кукла, осоловело пялясь на главу Дома Ищущих.

Тот смотрел на меня абсолютно равнодушно.

— Ну, папа, умоляю! — Лиссай повис на локте Его Величества, с надеждой заглядывая тому в глаза.

Взгляд Сайнора на мгновенье смягчился, потом полыхнул негодованием. Готова поспорить, гвоздем вечера у них с Лисом будет тема Как Не Позорить Отца, Если Уродился Принцем.

Сайнор достал из-за ворота парадной мантии синий стеклянный пузырек, отвинтил крышечку, высыпал на ладонь несколько крохотных голубоватых драже. Потом с уверенностью, достойной опытного ветеринара — с людьми так обычно не делают, — нажал мне на жевательные мышцы и всыпал в открывшийся рот лекарство. И тотчас захлопнул его шлепком по нижней челюсти.

— Унесите, — равнодушно приказал Сайнор.

И, даже не кивнув на прощанье, развернулся и потопал обратно к трону.

— К-как же! А поблагодарить? Она ведь спасла меня! Ник-кто из вас — лицемеры! — не смог бы, а она спасла! — задохнулся от возмущения Лиссай и капризно топнул ногой.

Ой, зря.

Зря-зря-зря.

Полынь, уже деловито тащивший меня прочь из зала, замер и с любопытством оглянулся.

Сайнор, под жадным взглядом четырех сотен глаз придворных, небрежно махнул рукой гвардейцам: