– Зачем?

– Не сказала. Но она взяла подарок…

Свен помолчал; мелькнула мысль, что его могут заманивать на беду… но едва ли одна и та же девчонка стала бы сперва предупреждать его о беде, а потом ей способствовать. Но кто ее знает? Он почти доверял Алдыви – она ведь была родной дочерью Хравна, который, конечно, заслуживал доверия, – но она же была служанкой Кастан и не могла отказаться от поручений строгой хозяйки.

Но, несмотря на эти колебания, отвергнуть призыв Свену и в голову не пришло. Едва ли его ждут снаружи два медведя с дубинами – они на мирной, дружественной земле, и во владениях Тойсара русы приняты как гости, с соблюдением всех обрядов.

Пошарив за спиной у стены, он нашел свой кожух и, держа его в руке, пробрался к двери. Во время пира многие выходят по нужде, это не должно было привлечь ничьего внимания.

За дверью мело, поэтому еще двое справляли нужду прямо у стены в снег, чтобы не ходить далеко. Для отвода глаз Свен тоже сделал это дело и дождался, пока те двое ушли. Обернулся, расправив пояс, и тут же увидел Алдыви.

– Иди за мной! – бросила она и устремилась прочь со двора.

Шапку или худ Свен не взял, снег бил в лицо. Запахнув кожух и прикрывая глаза рукой, он пошел за девчонкой. Надо думать, идти недалеко, иначе могла бы предупредить, чтобы он оделся как следует.

Выйдя за ворота, девчонка провела его вдоль тына Русского двора и дальше, к самому валу. Увидев впереди ворота Хравна – он несколько раз заходил к нему в кузницу по разным делам, – Свен понял, куда они направляются. Дальше были только ворота из русской части Арки-варежа наружу. Но зачем ему сюда, если сам Хравн сидит на пиру и Свен его только что там видел?

Ворота были не заперты. Девчонка потянула створку, кивком велела Свену зайти, проскользнула сама и наложила засов. На дворе мело потише, но снег густо засыпал землю. От ворот к дому тянулось несколько цепочек мелких следочков – не мужских, не Хравна, видно, сама ушастая мышь здесь сновала. Слева осталась кузница, сейчас тихая и пустая, справа стоял дом – меренского вида изба на каменных столбах по углам, с высокой, как шалаш, крышей из жердей, с пристроенными углом сенями.

В сенях девчонка остановилась и отряхнула с себя снег.

– Кто здесь есть? – спросил Свен, вытирая лицо.

– Иди в перт[53], – вместо ответа Алдыви потянула дверь самой избы.

– Чего? – не понял Свен: это прозвучало похоже на ругательство.

– Сейчас все поймешь! Иди, ну!

Настороженно оглядываясь, Свен вошел; Алдыви скользнула вслед за ним и заперла дверь. Подняв голову, он сразу увидел некую фигуру у стола, озаренную светом единственного глиняного светильника. Бросилась в глаза крупная, блестящая бронзовая застежка на груди, на мешковатом кафтане белой шерсти, не способном, однако, скрыть стройность девичьего стана. Точно такую же застежку ему принесли несколько дней назад с поклоном от Кастан. Очелье с подвесками, знакомое личико с нежными чертами, блестящие при огне чуть раскосые лукавые глаза…

Илетай! От неожиданности Свен вздрогнул и застыл у двери. Он не мог угадать, что его здесь ждет, но об Илетай не думал: казалось, эту девушку родители держат в прочно запертом ларе и не позволят никому из русов к ней приблизиться на перестрел. Тем более наедине!

На столе лежала шапочка куньего меха, крытая узорным шелком – у русов такие носят только конунги. Поверх белого кафтана Илетай была одета в рысий кожух, распахнутый в теплом доме, и пятнистый блестящий мех придавал ей в полутьме вид миловидного оборотня, девушки-рыси, что заглянула в человеческий мир… для чего?

– Поро! – сказала Илетай, глянув на него, и опустила глаза. Видно, ее эта встреча тоже смущала.

– Поро, ши удор! – ответил Свен.

Он слышал, как Велерад здоровается с мерен, – тот быстрее старшего брата стал запоминать здешнюю речь.

Услышав из уст чужака слова родного языка – а он к тому же поименовал ее «серебряной девой», – Илетай взглянула на Свена и улыбнулась. От ее улыбки, от лукавого приветливого взгляда сердце дрогнуло сладко и тревожно. В пустом чужом доме, при слабом свете эта девушка казалась еще более таинственной и обольстительной, и Свен поневоле растерялся – чего не случилось бы, вздумай на него вдруг наброситься два медведя с дубинами.

Илетай заговорила.

– Не удивляйся, что вам привелось встретиться здесь, – начала переводить Алдыви, – только здесь вас никто не увидит, пока мой отец на пиру, да и Тойсар с Кастан тоже там, и никто не заметит, что их дочь ушла из дома.

– Чего она хочет? – спросил Свен, не сводя глаз с самой Илетай.

– Твой брат передал ей вопрос… через меня. Он сказал, вы, когда ее сватали, спросили отца и мать, но не сумели спросить саму девушку, а это важно. Это так?

– Ну, само собой.

– Она хочет дать тебе ответ. Она согласна взять в мужья руса, но это должен быть твой брат Велкей.

– Что?

Свен понял, что этим странным именем назвали Велерада, но не сообразил, к чему все идет. Велько затеял тайные переговоры с этими двумя девками, но ведь речь шла про Арнора…

– Твой младший брат должен жениться, – внятно повторила Алдыви. – Вель… Вальдрад.

Владея только меренским и северным языками, Алдыви не запомнила славянского имени Велерада и называла его так же, как русы, находящиеся в том же положении.

– Велько? Он сам… ей это предложил? – Свен нахмурился.

Никак он не ожидал, чтобы его прямодушный младший брат решился на такое дело, даже не посоветовавшись с ним!

– Нет, такова воля Илетай, – невозмутимо ответила Алдыви. – Он сам еще ничего не знает.

– Так она желает… выйти за моего брата?

– Да, если ты, его старший брат, даешь свое согласие и берешься устроить это дело.

Полностью осознав, что ему предлагают – к тому же он не привык вести деловые разговоры с девицами, – Свен переменился в лице. Такой оборот не приходил ему в голову, Велько казался ему слишком молодым, его женитьбу в семье считали делом далекого будущего, может, лет через пять… Но он вспомнил, как тот переглядывался с Илетай, когда она показывала им восковое плетение… вспомнил мечтательное лицо брата, когда он говорил о ней… Для Дага взять в семью Тойсарову дочь было бы выгодно, но и для семьи Альмунда тоже недурно – она ведь самого знатного рода в земле Меренской, а им всю жизнь ездить сюда за данью!

Илетай должна выйти за руса, чтобы ее отцу не вздумалось возмущаться против Олава. И чем знатнее будет этот рус, тем крепче связь. Ну а кто знатнее в Хольмгарде, чем род Альмунда? Только сам Олав, а тот уже женат.

– Ты тоже хороший жених, но стар для меня, – с мягкой улыбкой добавила Илетай, возможно, истолковав его замешательство как зависть. – И к тому же у тебя есть жена.