– Да, – коротко подтвердила ленааа.

– Вот так. Так же я лично остаюсь подданным императора, но не его офицером. Насчет «сына» – пусть он решает. Обратно на военную службу империи не пойду. Не в игрушки играем – раз уволили, то навсегда, восстанавливаться не буду.

– И третье, – никакого хитрого плана нет, – слегка покривил душой Илья. – Но что нам можно и нужно сделать, я в общих чертах представляю. Так что давайте все же закончим и проведем последнюю, надеюсь, демократическую процедуру в нашем батальоне. Кто подчиняется мне и идет со мной, – остаться в строю. Кто уходит – два шага вперед, я выделю им их долю оружием и припасами.

…

– Ну что же, понятно. Благодарю за доверие, бойцы. Структура батальона остается прежней. Командиры тоже. Неповиновения себе и моим командирам не потерплю, мое слово – закон для батальона. – Илья вынужден был ненадолго прерваться. Проклятый кашель. – Поскольку званий теперь больше нет и мы не в армии, обращение «господин» отменяется. Нет больше господ. Ко мне обращаться… – ненадолго замешкался Илья, – ко мне обращаться «батька Илья». Или атаман Илья, как вам будет угодно, – попытался вспомнить все, что знал о казачьей вольнице парень. Знаний явно не хватало. Собственно, они исчерпывались словами батька-атаман, песней «Любо, братцы, жить» и содержимым книжки «Тарас Бульба».

Илья неторопливо прошел вдоль строя и остановился перед стоявшей рядом со Скадой группой из шести безоружных славь. Взятых в плен при штурме лагеря на Славии инопланетянок из первого легиона выгнали в ссылку вместе с их батальоном.

– Теперь ваш выбор, – обратился к ним Илья. – Пленные и лишние едоки мне не нужны. Клянитесь, как положено, светом и косой, в верности мне и батальону, получайте оружие и вставайте в ряды. Или уходите. Итак?

– Мы клянемся, батька, – с достоинством кивнула старшая из них, на самом деле такая же молодая девчонка, как и Скада, вставая на одно колено и вкладывая свою косу в руки Илье. – Если ты не заставишь при этом нас клясться империи или Славе.

– Не заставлю, Ярна. Только мне, – подтвердил Илья, выслушав ритуальные слова клятвы. И подтверждая их заученной наизусть речью принятия присяги на языке славь. – Получи у Сфео оружие. Следующая…

– Вот и все гос… братья и сестры по батальону. Будем считать, что организационные дела позади. Теперь слушайте меня дальше, обрисую вам вкратце наше положение. – Илья похлопал рукой по борту рейдмобиля. – Оно плохое, но не ужасное. Чего мы взяли на борт больше всего, так это оружия, боеприпасов, батарей повышенной мощности и генераторов. Ресурс невосполнимый, поэтому я греб все, что дают. Дали нам щедро, но что случится за год, я не знаю. Поэтому экономим энергию и патроны. С едой у нас плохо совсем, ее хватит максимум на трое суток при обычной норме. Не брал я ее, места в рейдмобилях жалко. Винтовка рождает власть, а власть дает еду, как говорил кто-то из древних, поэтому выкрутимся. Плохо с одеждой – нормальных зимних тактических комбинезонов с подогревом я получил лишь с сотню. С запасным бельем, гигиеническими принадлежностями, палатками, разной мелочевкой и экипировкой не первой необходимости все тоже очень кисло. Лекарств я взял много. Стало быть, скудность ресурсов определяет нашу задачу. Нам нужна нормальная база, подходящая для зимнего времени, чтобы было тепло, сухо и сытно. Под нее я планирую занять то ли большое село, то ли маленький городок у слияния реки с морем. Там нормальные дома, есть поля, лес. Море недалеко. То есть как минимум зерна и рыбы должно быть в достатке. Очередные руины, весьма немаленькие, там тоже есть, как без них. Но к этому нам не привыкать… Так что в путь. Если все нормально пойдет, завтра там будем. По машинам!

– Что с тобой, Илья? – сидевшая рядом с парнем в рейдмобиле Скада выглядела встревоженной. – Ты весь красный. Она дотронулась прохладными пальцами до лба парня и отдернула руку. – И кожа горячая. Да ты простыл, причем давно. Померяй температуру.

– Еще одна, – проворчал парень. Он только что мысленно прикрикнул на симпанток, которые тоже были встревожены его состоянием. – Не мог я простыть, на войне не простужаются. Да и некогда мне болеть.

– Держи, – Скада, открыв свою старую полевую аптечку бойца первого легиона, уже совала кончик тест-полоски парню в рот. – Прижми языком к нёбу, закрой рот. Сейчас увидим. Опа! В пересчете на ваши единицы сорок целых и две десятых градусов Цельсия. В слюне куча биомаркеров воспаления, вон какая вторая полоска жирная. Илья, мне кажется, для человека это ненормально…

– Не смертельно, Скада, – постарался улыбнуться Илья. – К утру пройдет. Сейчас сожру что-нибудь жаропонижающие, обезболивающее и стимулятор и буду как новенький.

– Ты вторые сутки только таблетки и ешь, я видела, – покачала головой девушка. – А лучше тебе не становится. Так нельзя. Сфео, командир болен, – не слушая Илью, пожаловалась по связи сподвижнице в соседнюю машину вредная инопланетянка. – Сильно. Но строит из себя героя. Надо принять меры.

– Не надо, – возразил парень. Но его уже никто не слушал. В батальоне произошел бунт, в котором Илью предали все.

Сидевшая справа Лода одним ловким движением стянула с головы новоявленного атамана тактический шлем, так что Илья даже пикнуть не успел, оставшись без связи. Зря он его не застегивал. Машины разворачивались к берегу. Скада и Карри, мягко придержав брыкающегося парня, уложили его на сиденья, сами сев на пол рейдмобиля.

– Лежи, не дергайся, дурачок. Без тебя справятся, – ласково шепнула Илье на ушко Скада, устраивая Илью поудобнее.

Потом была стоянка где-то на берегу. В машину влез в сопровождении Ллейды и Сфео Сергей, переведенный в батальон после окончания военно-медицинского факультета училища дивизии «Контроль», вместе с ассистирующей ему женой-леночкой. Он клеил Илье на обнаженную кожу какие-то датчики из своего походного чемоданчика с красным крестом и надписью «полевой диагност-М4рд» и что-то смотрел на видимом ему одному внутреннем экране, мрачно качая головой. А затем сделал Илье укол, после которого парень впал в прострацию. Было ему не хорошо и не плохо, не холодно и не жарко, совсем не больно, и почему-то Илью ничего не волновало. Совсем. Рейдмобиль куда-то плыл, а Илья валялся в полудреме на лавке, привязанный к ложу и во что-то тепло укутанный, то засыпая, то просыпаясь и совсем потеряв счет времени. Только иногда просил пить и тут же получал от Скады из большой синей бутылки теплое, чуть кисловатое питье и глотал какие-то таблетки. С отводом лишней жидкости из организма батьке-атаману тоже помогали по его несвязному требованию, но Илья ничего конкретно не помнил. В какой-то момент бывшему центуриону показалось, что снаружи звучат выстрелы, но и это не могло послужить причиной для волнения. Все было зыбко и не конкретно… Комбат просто улыбнулся и заснул. Снилась мама, синее земное небо и школьная любовь Юля Снегирева.

– И зачем ты ее сюда притащила, недотепа? На кухню тащи, – услышал Илья приглушенный разговор и лениво открыл глаза. Хорошо… В теле слабость, но ничего не болит, если глубоко не дышать, тогда в груди покалывает. Он лежит на чем-то теплом, укрытый мягким. Над головой крашеные деревянные доски потолка, откуда-то сбоку через окно проникает дневной свет.