Вконец обессилев, она на несколько мгновений забылась сном.

А когда проснулась, ей вдруг показалось – всего на миг, – что она видит свое отражение в зеркале. Но она видела не себя. Эти черные хитрые глаза принадлежали не ей, а кому-то другому с белым-белым лицом, склонившемуся над ней, и в этом лице самым естественным образом воплощалось все то, что обычно пугает детей.

Хейли даже не посмела вскрикнуть. Ее переполняло чувство, лежавшее за пределами ужаса. Она просто смотрела. Потрясенная.

Он оказался здесь не для того, чтобы ее спасти, а чтобы сожрать в мгновение ока то, что от нее осталось.

Тогда она собралась с силами и потянулась к нему – лишь для того, чтобы ему было легче с ней расправиться.

Почувствовав, что перебрал, Грэм поставил стакан с ромом на журнальный столик, отошел к окну и присел на подоконник. Несмотря на поздний час, в гостиной у Эмбер, освещенной только свечами и развешанными по стенам красно-желтыми гирляндами, все еще оставалось человек десять, которые входили в сложившуюся с годами группку друзей, знавших друг друга по большей части со школьной скамьи. Они отмечали отъезд троих приятелей, и в их жестах, голосах и взглядах ощущались радость и вместе с тем предчувствие проблем.

В другом конце комнаты Эмбер разговаривала с Тессой, и Грэм перехватил взгляд последней. Она игриво подмигнула ему, будто послав воздушный поцелуй.

Грэм знал Тессу еще по колледжу и даже пару месяцев ухлестывал за ней, перед тем как встретил Эмбер. По обоюдному согласию, они решили ни о чем ей не рассказывать, тем более что между ними давно все было кончено.

Грэм проверил телефон – нет ли новых сообщений от матери. Вернувшись в город, он постоянно думал о ней, подозревая, что она скрывает от него что-то насчет брата.

Вечером он не раз пробовал дозвониться до Томми, чтобы пригласить его развлечься в их компании. Брат, должно быть, опять заперся у себя в комнате и смотрел кино или резался в видеоигры.

К Грэму подошла Тесса с зажженной сигаретой в руке и оперлась локтем на оконное ограждение из кованой стали.

– Какой-то ты задумчивый, – сказала она, взглянув в окно.

– Да, честно признаться, задумался и к тому же подустал… А ты как?

– Кажется, хватила лишнего, но, к счастью, у меня завтра выходной.

– Ты работаешь все там же, в магазине у своей тетушки?

– Да, и так до конца месяца. Но я не жалуюсь, с работой мне повезло, ведь могло быть и хуже.

Тесса достала из кармана мобильный и прочла сообщение, которое только что получила.

– Опять Элиас, строчит каждые пять минут… ну, в общем, мне пора.

– Если хочешь, можешь переночевать здесь.

– Ты же знаешь моих предков, я и так превысила свой лимит времени на развлечения. На следующие выходные переберусь к тетушке – ее квартира прямо над магазином, там спокойно и отосплюсь.

Эмбер громко рассмеялась в дальнем конце комнаты, и Тесса с Грэмом одновременно посмотрели на нее.

– Странно, я до сих пор поверить не могу, что они уезжают, – вздохнула Тесса. – Скоро придет и твоя очередь. – Она сделала затяжку и выбросила окурок за окно. – Я уже решила нагрянуть к вам в гости, ведь вы, надеюсь, не скоро соберетесь обратно?

– Думаю, да.

– Ты тут присматривай за Эмбер, ладно? Она все храбрится, а сама еле на ногах держится.

– Услуга за услугу: ты в таком случае постарайся бросить своего оболтуса и подыскать себе настоящего парня.

– Да, хорошо, я знаю, что́ ты о нем думаешь, и не стану зря тратить время, чтобы тебя разубедить. Я оставлю его при себе, скажем, до конца отпуска, чтобы было с кем проводить время, а потом найду какого-нибудь залетного красавчика, который по уши втрескается в меня и увезет с собой на край света.

Грэм заметил на улице «Форд» Элиаса: машина подъехала к дому Эмбер и остановилась.

– Ваша карета подана, – насмешливо бросил он.

Тесса хлопнула его по плечу и поцеловала в щеку – почти в самый уголок губ. Грэм обнял ее и крепко прижал к себе, как когда-то. Но она резко высвободилась, сразу как-то погрустнела, будто собираясь расплакаться, потом повернулась к Эмбер с Гленном и попрощалась с обоими.

В большинстве соседних домов было темно, и они напоминали декорации на заброшенной съемочной площадке. Услышав, как хлопнула парадная дверь, Грэм перегнулся через подоконник и увидел, как Тесса открыла дверцу машины.

Затем он отправился прямиком в спальню Эмбер – спать.

Грэм пока не до конца осознавал, что завтра она уезжает. Он и думать не хотел о долгих днях, которые ему предстояло провести без нее, – об этой незнакомой пустоте, перед которой он чувствовал себя беззащитным. Улыбаться, несмотря ни на что, даже если у тебя из груди вырывают часть сердца. Он обязательно к ней приедет, вот что важнее всего. Эта мысль придавала ему уверенности. В его жизни отныне не будет застоя.

Если бы всего год назад ему сказали, что он все бросит и увяжется за какой-то девчонкой, хотя давно решил жить сам по себе, особо не задумываясь о перспективах!

Грэм Хьюитт не имел привычки бегать за девчонками. Он не ухлестывал за ними, потому как до поры не чувствовал в этом необходимости; он как будто проезжал мимо обочины, где они стояли и ждали его, и решал, стоит останавливаться или нет, чтобы посадить рядом на время. Все, что он требовал от них, – это не привязываться к нему. Только они обычно не слушали его, и он, сам того не сознавая, разбил не одно девичье сердце.

А потом он повстречал Эмбер.

Хотя Грэм и Эмбер знали друг друга в лицо, первый настоящий разговор у них завязался возле кинотеатра в Топике, где в очередной раз показывали «Великолепие в траве» Элиа Казана; тогда они очень удивились, что оказались там одновременно. Они обменялись парой слов, укрывшись от дождя, потом пошли пропустить по стаканчику в кафе рядом с кинотеатром, решив обсудить фильм, и там вдруг обнаружили, что у них много общего.

Между ними сразу возникло взаимное влечение, и они не пытались скрывать это друг от друга.

На другой день Грэм зашел за ней в ресторан, где она работала, и следующую ночь они провели у нее. Ту ночь он помнил до последнего мгновения.

А через три недели Грэм познакомился с Патриком и Иден Гейл, родителями Эмбер, которые преподавали в университете в Канзас-Сити. Поскольку Эмбер была их единственной дочерью, они проявили к Грэму наиживейший интерес, который заставил его оробеть, однако он быстро овладел собой. Вообще-то, о Грэме весьма положительно отзывались родители всех друзей и подружек Эмбер, так что вскоре он стал своим и для Патрика с Иден. Эмбер до сих пор дружила только с мужчинами, которые были намного старше ее. Последнему ее приятелю было тридцать пять, и он играл на гитаре в рок-группе, имевшей определенный успех у местной публики. Увидев несколько его фотографий, Грэм, к своей радости, сразу заметил, что в общем и целом между ними не было ничего общего.