через полчаса. Прежде чем сесть на стул перед столом Ии, она поправила причёску перед зеркалом над раковиной.

«Чертовски красива», – без зависти залюбовалась ею Ия.

– Давай!

– Что давай? – спросила Надя, ёрзая на стуле.

– Как что? Постановление о возбуждении уголовного дела. Я так расцениваю твой визит сюда и интерес к… – Ия запнулась и заглянула в журнал регистрации трупов, – Резникову Михаилу Семёновичу, девяносто первого года рождения.

Надя скуксилась, делая вид, что собирается заплакать, но, взглянув на Ию, равнодушно разглядывающую красные накладные ногти, передумала:

– Я ещё не возбуждалась, но постановление о назначении СМЭ вынесла.

– Это как?

– Пункт четыре статьи сто девяносто пять. Учи, мать, матчасть. Короче, так. На нашей «Рублёвке» прислуга в одном доме в постели нашла хозяина этого дома, Резникова, без признаков жизни. Вызвала скорую и полицию. Медики констатировали смерть, а дежурная группа полиции при осмотре места обнаружения трупа ничего, указывающего на неестественный характер смерти, не установила. Из дома ничего не украдено, сейф не взломан.

– Ну и что? – Ия запрокинула голову и шумно вздохнула.

– Погоди, сейчас всё будет. Мне позвонил Володя Орешкин, участковый тамошний, говорит, надо срочно увидеться. Я его давно, ещё со школы, знаю, правда, он старше на пять лет. Но просто так ахтунг не скажет. Мы встретились в кафешке на углу Пушкина и Ленина, маленькое такое, знаешь, наверное.

Ия кивнула, лишь бы Надя побыстрей перешла к сути.

– Издёргался, изморгался весь, первый раз его таким видела. Короче, так: он утверждает, что как только увидел труп Резникова, то понял: у него выпили кровь. Давно, говорит, этот упырь капитан Камалов себя не проявлял. И вот опять. Белое лицо, явно обескровленная верхняя часть тела, царапины на лице и шее.

Надя подалась вперёд, смотря Ии глаза в глаза.

– Да ладно.

– Вот тебе крест! – Надя перекрестилась.

– Которая рука крест кладёт, та и нож точит. Знаешь такую поговорку?

– Ну тебя, – Надя вспыхнула и отвернулась.

– Не верю я в это. А вот, что труп может быть криминальным, в это верю. Могу пойти посоветоваться с начальством. Одно не понятно, – в чём мой интерес?

Надя была готова к этому вопросу, поэтому ответила без промедления:

– Сможешь обсуждать со мной свою версию. Я не сомневаюсь, что она у тебя появится после вскрытия.

– И всё?

– Остальное в рамках закона, – кукольное лицо Нади сделалось строгим.

Однако Ию такой ответ вполне удовлетворил, и она, забрав постановление, отправилась к Косарю:

– Меня не жди. Вечером сама привезу.

Историю капитана теплохода «Пятьдесят лет Ленинского комсомола» Камалова в городе знали все – от мала до велика, потому что она была страшна и удивительна.

Начальник учреждения Сергей Сергеевич Косарь довольно быстро согласился на экспертизу, но не потому, что в кабинете медицинского регистратора находился следователь, а потому что понял: предстоит решать нетривиальную задачу. «Мы ведь тоже кое-что могём», – подумал он и вставил в график после завершения текущего патологоанатомического вскрытия тела срочную судебно-медицинскую экспертизу трупа гражданина Резникова.

* * *

Удивительное дело – следачка Надя Ию не послушалась и ждала её в кабинете.

– Вот, – сказала Ия, – распишись и получи.

– Обязательно, – согласилась Надя, принюхиваясь к белому халату Ии, – слушай, почти не пахнет.

– Стараюсь, Надь. Лучше скажи, ты что делаешь? Какие ты вопросы ставишь? Имеются ли на шее трупа повреждения, какова их локализация и особенности? Ты бы сразу написала: пили ли у трупа кровь? Косарь чуть не умер от хохота.

– Неважно. Так, наружное исследование, – начала читать вслух Надя, – «…было обнаружено следующее: одежда в порядке, без повреждений, пятен крови нет; кожа трупа чистая, бледная, позеленевшая в подвздошных областях, трупные пятна слабо выраженные, в виде бледно-фиолетовых островков, не бледнеющих при надавливании, трупное окоченение разрешено. При беглом наружном осмотре повреждений на теле обнаружено не было, за исключением эпителизирующейся ссадины на левом бедре». Дальше. «Внутреннее исследование. При исследовании трупа обнаружено резкое обескровливание органов и тканей, сосуды в разных отделах практически пусты, полости сердца запустевшие»… Я же говорила. Точно упырь постарался.

– Ты пропустила. Кровь нашли. Здесь читай, – Ия показала на место в тексте.

Надя продолжила чтение.

– «В правой плевральной полости было обнаружено до 4 литров крови в виде плотного эластичного свёртка, повторяющего контуры плевральной полости. Свёрток сохранял свою форму на секционном столе, имел тёмно-багровый цвет, гладкую блестящую, поверхность»… А вот ещё. «При внимательном осмотре шеи в правой надключичной области по ходу кожной складки была обнаружена тупая рана длиной 1,2 см. Рана была слабо заметна, так как края её были интимно сближены за счёт эпителизации, но при исследовании удалось восстановить просвет раны». Так, вывод: «смерть гражданина Резникова последовала от длительного массивного кровотечения в просвет правой плевральной полости в результате одиночного, слепого, проникающего в правую плевральную полость тупого ранения с повреждением стенки подключичной артерии, которое было причинено за 5—8 дней до момента исследования трупа».

– Видишь, Надь, ничего мистического. Никакого капитана Камалова, упыря по совместительству.

– Наоборот, очень даже наоборот, – у Нади заблестели глаза, и она стала хихикать, – ты не понимаешь. Люди, которые его видели, все как один утверждают, что у Камалова ярко-красные губы. Как твои ногти. И ещё всего один зуб вверху, похожий на трубочку. Короче, так: его это дело.

– А что же он кровь не выпил?

– Спугнул его кто-то. Поеду сразу эту домработницу допрашивать. Как её? – Надя заглянула в телефон, – Айгуль Абдуллина.

– Я с тобой. Мы же договорились.

* * *

Июньский дождь тонким бисером бесшумно бил по женским зонтам. Пока Ия и Надя добежали до машины, пару раз громыхнуло – гроза любила бить по острову молниями. Однако ожидаемо за рекой осадков не было. Пока ехали – спорили. Надя по-прежнему склонялась к версии с упырём, а Ия уповала на здравый смысл и задала вполне резонный вопрос:

– Официально ты кого собираешься подозревать? Не капитана же Камалова.

– Нет, конечно. Я ещё в дурку не хочу.

– Я, как медработник, бесплатно делюсь советом: в психиатрии главное – первым надеть халат.

– Короче, так. Я теперь поняла, зачем ты всегда носишь с собой спецодежду, – засмеялась Надя, кивая на объёмную сумку Ии.

Опергруппа ждала их перед воротами, изготовленными из металлических прутьев. Худой, бледный, с воспалёнными глазами, участковый Орешкин тоже был здесь. Он с кем-то связался, и ворота открылись. Все прошли на огороженную трёхметровым массивным забором территорию вокруг особняка Резникова. Потом вдоль центральной аллеи с невысокими деревцами и пышно цветущими клумбами к главному входу в трёхэтажное здание.

– Мы с тобой как из ада в рай попали, – шепнула Ии на ухо Надя.

В просторном зале почти без мебели (только два мягких дивана и три удобных кресла вытянутой формы) их встретили двое: вдова Михаила Резникова Даша в маленьком чёрном платье и её адвокат Кирилл Петринский в тёмно-сером костюме, предъявивший ордер. Ия постаралась затереться среди полицейских, которые уже начали обыск, но быстро поняла, что Петринский внимательно за ней следит.

Плохой из меня Штирлиц.

Ия надела халат, села в кресло и сделала вид, что делает какие-то заметки в блокноте. К её счастью Петринский ушёл проверять действия полицейских. Зато вернулась Надя и пересказала самое важное из допроса домработницы Айгуль.

Во-первых, в этом доме она работает с проживанием. Вот уже три года подряд. В её обязанности входит уборка дома и правильный уход за дорогими тканями, мебелью и антикварными предметами. Садом занимается фирма. Еду Айгуль не готовит, её привозят из ресторана. Она только разогревает, если требуется.

Во-вторых, неделю назад хозяева сильно повздорили, кажется, из-за нежелания супруги иметь детей. До драки дело не дошло, но Михаилу пришлось залечивать царапины на лице и шее. При ссоре она, конечно, не присутствовала.

В-третьих, хозяйка сразу после инцидента съехала в гостиницу и не появлялась здесь до сегодняшнего дня. Приехала лишь после звонка Айгуль.

В-четвёртых, Михаилу становилось всё хуже и хуже, но к врачам