Кулаки, мои верные приятели, сами собой сжались. Увы, здесь они мне не помогут!

– Вы же знаете, что мой отец не присвоил ни единого фартинга, – выдавила я, стиснув зубы. – Он не мог. Он не стал бы! Папа – не такой!

– Да неужели? – пожал плечами мистер Трезелтон. – Мне это неизвестно. Мы с ним едва знакомы. Да и в целом мне безразлично. – Он легонько коснулся моей руки набалдашником трости. – Зато известно другое: его дочь настолько жадна, упряма и эгоистична, что готова уничтожить карьеру отца, лишь бы оставить себе загадочную игрушку, которая ей приглянулась.

О, на это мне было что ответить, да я не знала, с чего начать. Я молча поджаривалась от ярости, точно картофель в раскаленной печи. На миг я пожалела, что уже потеряла перстень старого царя. Не задумываясь обрушила бы на голову мистера Альфреда П. Трезелтона всевозможные дьявольские кары.

Царь-чародей… Если хорошенько поразмыслить, пусть лучше держится подальше, мистер Трезелтон по сравнению с ним нежен точно пух.

Мое молчание было истолковано как поражение.

– Итак, мисс Меррит… Теперь вы наконец принесете джинна и мы забудем об этом неприятном деле?

Я глубоко вздохнула, пытаясь подыскать нужные слова. Хотелось, чтоб прозвучало убедительно и по-взрослому.

– Пока я не могу его принести, – объяснила я. – Для пущей… сохранности я спрятала джинна там, куда не так-то просто добраться.

Можно сказать, почти не соврала.

Мистер Трезелтон прищурился.

– Вы пытаетесь меня обмануть? Ложь я всегда распознаю!

Я взмолилась, чтобы это оказался просто блеф.

– Неужели вы считаете меня дурочкой, которая станет хранить ценности прямо под рукой, где их может украсть кто угодно?

Именно такой дурочкой я и была, но мистер Трезелтон-то этого не знал!

– Что ж, хорошо, – сказал он. – Я вернусь сюда завтра утром под предлогом обсудить важные дела с директрисой. Буду в восемь, еще до начала занятий.

Я кивнула, и магнат продолжил:

– Я ожидаю, что вы явитесь в кабинет директрисы и принесете для меня сверток. Скажете, что это… – он задумчиво постучал пальцем по губам, – книга, которую вы одалживали у Терезы, а потом я попросил ее вернуть.

– Рассказ на дурака, – заявила я. – Вы и впрямь решили, что Старуха Салли в это поверит?

Мистер Трезелтон ошеломленно воззрился на меня.

– Старуха Салли?! – скривился он, будто съел что-то горькое. – Если честно, мне плевать, что подумает «Старуха Салли». Принесите сверток. А если не принесете и мне придется возвращаться без джинна, я велю кучеру ехать прямо в Банк и трастовый фонд Михаила Архангела и предоставлю мистеру Пинагри доказательства черных делишек вашего отца. Не пробьет и десяти часов утра, как его вышвырнут.

Мы обменялись возмущенными взглядами. Мистер Трезелтон яростно сжал трость, и на миг я даже подумала, что он собирается меня ударить.

– Надеюсь, мы с вами друг друга поняли? – спросил магнат.

Я взялась за дверную ручку.

– Теряюсь в догадках, что именно поняли вы, мистер Трезелтон, но я поняла вас настолько хорошо, насколько мне нужно.

И не успел он с яростью на меня наброситься, как я открыла дверь и была такова.

Глава 28

На занятиях в тот день от меня толку не было. На уроке французского мисс Гюнтерсон стукнула меня линейкой по рукам за то, что не слушала, как она говорила о сослагательном наклонении глагола se souvenir, «помнить». Будто я в принципе способна удержать подобные вещи в голове! Или мне на них не плевать.

Думать я могла лишь об одном: если мою жестянку с джинном украла не Тереза Трезелтон и не одна из ее подпевал, то кто?

Если бы укравший открыл банку и обнаружил Мермера, жизнь нового хозяина уже совершенно переменилась бы. Как и он сам. Уж я-то знала! Отныне я не та девочка, какой была до того, как нашла в мусоре жестянку с джинном. Я пережила потрясение. Я изменилась. Стала другой. Неужели Мермер прав?

Ну и ладно.

Если моего джинна украла не девчонка из круга Терезы, он мог находиться у кого угодно. Воровка была бы взвинчена. Строила бы тайные планы. Витала бы в облаках. И была бы… себе на уме.

Прямо как я.

Весь урок французского, а потом и математики я пристально изучала девочек. Все казались мне одинаковыми. Ни одна не смахивала на ту, что хранит страшную тайну. Все выглядели обычными ученицами, возмущенными возвращением к учебе после зимних каникул.

Прямо как я.

Во время чая я зорко следила за столом преподавателей. Мисс Пламли уделила особое внимание тому, чтобы их сконы были смазаны топленым маслом и медом. А она умна! Привлечь на свою сторону учителей – мудрый шаг.

А вдруг я все неправильно поняла? Что, если банку с джинном похитила не ученица, а учительница? Возможно, кто-то из них подслушал наш разговор с Алисой…

Но разве учительница, которой попал в руки джинн, осталась бы на грошовом жалованье в школе мисс Саламанки? Если бы я была достаточно взрослой, чтобы принимать решения (а не следовать указаниям родителей), и согласилась на эту работу, а потом вдруг нашла банку сардин с джинном внутри, мигом бы уволилась.

А если… О боже!

А вдруг тот, кто нашел банку, еще не обнаружил Мермера? Что, если консервы пока не вскрывали? Просто убрали куда-нибудь в кладовку, где хранятся запасы продуктов, и банка так и лежит на полке?

Я с трудом усидела на месте.

Только представьте. Представьте! Неужели она так близко, почти у меня в руках?

Наскоро расправившись с тостами и чаем, я помчалась на кухню, но путь в кладовую заслоняли две помощницы кухарки: они помешивали варево в кастрюлях и поливали жиром баранину, которую запекали в духовке. Ничего не оставалось, кроме как предпринять еще одну попытку позже.

Я не знала, как дотерпеть до вечера. Единственным утешением послужил вкусный ужин.

Баранина оказалась сочной и ни капельки не подгоревшей. Готовила мисс Пламли куда лучше прежней кухарки.

После ужина, отобрав у Алисы роман, я шепотом рассказала ей о разговоре с мистером Трезелтоном. От удивления глаза у подруги стали круглыми, как два колодца.

– Но если джинн не у него… – прошептала она. – Мэйв, что все это значит?

Я взяла ее руки в свои.

– Думаю, это значит, что кто-то украл у нас банку с джинном, и она все еще у вора. Мне даже кажется, он ее и открыть-то не успел. Думаю, если бы открыл – мы бы знали.

Алиса обескураженно покачала головой.

– Но зачем