ее красть, если не знаешь, что это такое, или не собираешься есть сардины? Какие еще причины воровать банку сардин?

– Злая шутка? Или вор решил, что консервы – собственность кухарки. Когда погасят свет на ночь, я собираюсь обыскать кладовую.

– Мэйв, нельзя этого делать! – запротестовала Алиса. – Ты и так слишком часто влипаешь в неприятности. Если мисс Саламанка застукает тебя на кухне, особенно после всех твоих выходок, выгонит тебя из школы.

– Но я должна это сделать, Алиса! Если не найду банку с джинном, отца завтра уволят. Вся его жизнь будет разрушена. И тогда меня уж точно исключат. Так что плевать на все – вечером я отправляюсь на рыбалку за сардинами!

Застонав, Алиса откинулась на подушки.

– Эдак я скоро сама превращусь в воровку, – простонала она. – Что подумают мои бедные бабушка с дедушкой, когда меня посадят в Ньюкасл[10]!

Я засмеялась.

– Но как ты превратишься в воровку?

– Кто-то же должен пойти с тобой – убедиться, что ты выйдешь сухой из воды. По-моему, это называется «соучастие в преступлении». – Алиса наградила меня суровым взглядом. – Ты плохо на меня влияешь, Мэйв Меррит.

– Да, но согласись – со мной не бывает скучно.

Алиса только закатила глаза:

– Иногда, знаешь ли, неплохо и поскучать!

* * *

На цыпочках, в одних чулках мы спустились по черной лестнице на кухню, осторожно вставая на самый краешек ступенек, чтоб те не заскрипели.

Процедура была уже знакома. Хм, возможно, Алиса права…

Возможно, я толкаю ее на скользкую дорожку прямо к преступной жизни. Я так и видела наши физиономии в лондонских газетах: скандальные преступницы, которые грабят кладовые с запасами рыбных консервов.

– Ничего смешного тут нет, – прошептала Алиса. – Хватит хихикать!

Мы уже дошли до самого низа лестницы, когда вдруг приглушенные голоса и щелчок закрывающейся двери пригвоздили нас к месту. Алиса жестом показала – мол, давай, ради всего святого, вернемся! Но я осторожно пошла дальше, желая понять, кто говорит. Алиса вздохнула и последовала за мной.

– Ах, бедняжка, насквозь промокла! Садись здесь, у плиты, а я согрею чайник.

Голос принадлежал мисс Пламли.

Чиркнула спичка, зашумела газовая плита и зажглась конфорка.

– Сп-пасибо, мадам… – послышался другой женский голос. Его обладательница была очень молода и всхлипывала. Или даже плакала.

– Бери печенье, дорогуша, – велела мисс Пламли. – Ешь что пожелаешь.

Я надеялась, что гостье не захочется слишком многого. Нужно побыстрее покончить с этим импровизированным суаре.

Но плачущая принялась рыдать еще горше.

– Вы слишком добры, мадам. Вы же меня совсем не знаете!

– Ну будет, будет, – увещевала мисс Пламли. – Вот чайник согреется, я налью тебе чашку старого доброго чая. А пока расскажи-ка, кто ж это тебя так побил? Твой кавалер?

Я подкралась ближе к кухне. Становилось все любопытнее. Какой-то господин бьет девушку прямо на лондонских улицах? У моей школы? Попадись он мне на глаза, уж я б ему врезала!

– Нет! Никогда! – возмущенно воскликнула незнакомка. – Я приличная женщина, мадам. Нет у меня никаких кавалеров.

– Тише, – прошипела мисс Пламли, – девочек разбудишь.

– Это все она! – снова всхлипнула гостья.

– Кто?

– Моя хозяйка, – зашлась плачем девушка. – Моя злая, жестокая госпожа!

Мы с Алисой удивленно переглянулись.

«Думаешь, это?..» – одними губами спросила Алиса. Я не ответила. Голос плачущей казался знакомым, но я никак не могла ее вспомнить.

Мисс Пламли тоже была потрясена.

– Хозяйка ударила тебя по лицу? Так сильно, что синяк остался?

Алиса ахнула. Повернувшись, я прижала к губам палец: тише!

– Так все и было, – ответила девушка. Видимо, служанка.

Наша кухарка оказалась не из легковерных.

– Говоришь, хозяйка особняка – того дома, на ремонт которого не пожалели денег, так что теперь не зазорно пригласить саму королеву, – эта леди побила тебя, как… какая-то рвань из переулка?

Служанка шумно высморкалась.

– Не леди она! – злобно пробормотала девушка. – Разоделась знатной дамой, а манер никаких. Разговаривает как трактирщица и бранится как матрос. А глянешь, как за столом себя ведет, так уж сама есть не захочешь, точно вам говорю. А лентяйка-то какая! Таких еще поискать. Ленится даже дойти до туалетного столика за зеркалом, звонит в колокольчик, чтоб я ей его принесла!

– Бедняжка, – попыталась успокоить служанку мисс Пламли. – Я в жизни ни о чем подобном не слыхала!

– Когда она злится, почем зря меня лупит. То расческой, то швырнет пресс-папье – все, что под руку попадется.

Засвистел чайник, на кухне послышались шаги. Потом полилась вода в чашку.

– И сегодня тоже?

– Да, мадам, – ответила горемыка-служанка. – Я уронила поднос и разбила фарфоровую тарелку. Когда стала поднимать поднос, хозяйка выхватила его у меня и им же отлупила. И это уже не впервой.

– Страсти-то какие, никогда такого не слыхала! – снова воскликнула мисс Пламли. – Бить слуг всем, что попадется под руку! Ужасно… – Звякнул фарфор. – Сахара?

– Если можно, – с благодарностью отозвалась девушка. – Я туда нипочем не вернусь. Пусть забирает мое жалованье, но работать я там больше не стану.

– Конечно нет, – согласилась мисс Пламли. – Нужно обратиться в полицию, вот что ты должна сделать.

Девушка подула на чай, остужая его.

– А как зовут твою хозяйку? – поинтересовалась мисс Пламли.

Именно это я и сама хотела узнать.

Служанка звякнула чашкой о блюдце.

– Она назвалась баронессой Габриэль… и еще фамилия какая-то французская, да сдается мне, произносит она ее как-то неправильно. Она говорит как уличная торговка овощами с рынка Ковент-Гарден. Моя госпожа такая же француженка, как я – пудель. А если она баронесса, то я императрица Франции.

Императриц во Франции давно не водилось, и последняя из них[11], ныне вдовая, жила в Англии, где-то в Хэмпшире, однако сейчас было не время об этом сообщать.

Загремели тарелки и посуда.

– Не желаешь подкрепиться чем-нибудь посущественнее печенья? У меня есть холодная баранина и вкусный хлеб. Могу приготовить сэндвич.

– Спасибо, мадам, я перекусила… – Девушка горько рассмеялась. – А ведь баронесса Габриэль ужасно любит сэндвичи с холодным мясом. – Она шумно отхлебнула чай и продолжила: – И это не самое странное… В спальне у нее есть шкаф, закрытый на пяток замков, куда всем запрещено заглядывать под страхом увольнения. Как думаете, что она там прячет? Труп?

Кто-то поднялся на ноги.

– Утром здесь будет мой труп, если я немедленно не лягу в постель, – вздохнула мисс Пламли. – Пойдем, дорогуша. У меня в комнатушке есть свободная койка, поспишь немного. А утром подумаем, как тебе помочь.

Служанка еще раз громко отхлебнула чай.

– Вы так добры ко мне, мадам, не знаю, как и благодарить…

Алиса отчаянно тянула меня за рукав. Мы едва успели улизнуть за угол