— Что конкретно? — спросила Паола, беря в руки паспорт.

— На самой последней странице, на дополнительном листе.

Открыв паспорт, Паола развернула гармошку.

— Брест.

— Где это?

— В Белоруссии.

— У нас есть географический атлас? — поинтересовался Брунетти.

— По-моему, где-то был. В комнате Кьяры, если я не ошибаюсь.

Когда Брунетти вернулся с атласом, она уже переписала названия городов и стран на листок бумаги. Когда он положил атлас на стол, она сказала:

— Прежде чем мы его откроем, надо посмотреть, в каком году он был выпущен.

— А что, это важно?

— Многие названия изменились. И не только стран, но и городов.

Паола открыла атлас на титульной странице.

— Что ж, посмотрим, может, этот еще подойдет. Издан в прошлом году. — Она открыла алфавитный указатель, нашла Белоруссию, и снова перелистала атлас.

Некоторое время оба молча изучали маленькую страну, приютившуюся между Польшей и Россией.

— Это одна из бывших союзных республик, которые недавно заявили о прекращении существования СССР и провозгласили суверенитет.

— Жаль, что только русские способны провозгласить суверенитет, — вздохнул Брунетти, подумав о том, с какой радостью Северная Италия, провозгласив суверенитет, отделилась бы от Рима.

Паола уже привыкла к подобным замечаниям мужа и ничего не сказала; надев очки, она снова склонилась над картой. Наконец ткнула пальцем в искомый пункт:

— Вот он, твой Брест. Прямо на границе с Польшей. — Удерживая палец на Бресте, она продолжала искать. Через несколько секунд она снова ткнула пальцем в атлас. — А вот и второй город. Похоже, он всего в ста километрах от Бреста.

Брунетти положил открытый паспорт рядом с атласом и внимательно посмотрел на визы. Номера и даты были проставлены, в соответствии с западным стандартом, римскими цифрами.

— Всего за один день, — сказал он.

— В смысле?

— Он выехал из Польши в Белоруссию и пробыл там всего один день, а может, и еще меньше, а потом вернулся.

— По-твоему, это странно? Ты же сам говорил, что он был у отца кем-то вроде мальчика на побегушках. Может, ему поручили доставить какой-нибудь контракт или забрать посылку.

— М-м, — согласился Брунетти.

Он взял атлас и принялся листать страницы.

— Что ты ищешь?

— Хочу понять, каким путем он попал вот сюда, — ответил он, изучая карту Западной Европы и проводя пальцем по предполагаемому маршруту, — по всей вероятности, сначала через Польшу, а потом — через Румынию, если предположить, что ему пришлось добираться на машине.

— Сомневаюсь, что Роберто был из числа тех, кто станет трястись в автобусе, — прервала его Паола.

Держа палец на карте, Брунетти хмыкнул:

— …А потом минуя Австрию, и дальше — через Тарвизио и Удине.

— По-твоему, это принципиально?

Брунетти пожал плечами.

Паола, которой уже надоело возиться с атласом, сложила дополнительный лист, закрыла паспорт и протянула его Брунетти.

— Если это и в самом деле так для тебя важно, то все равно теперь ты уже не узнаешь. Он-то уж точно ничего тебе не скажет. — И снова погрузилась в книгу, которую читала до его прихода.

— «Гораций, много в мире есть того, что вашей философии не снилось»,[28]— важно продекламировал Брунетти, вспомнив, как часто она цитировала ему эту фразу из «Гамлета».

— Ты это к чему? — осведомилась Паола, не в силах удержаться от улыбки. Она явно была довольна, что он выиграл этот раунд.

— Я это к тому, что мы живем в век пластика.

— Пластика? — удивленно переспросила она.

— И компьютеров.

Видя, что она все еще не может взять в толк, куда он клонит, Брунетти лукаво улыбнулся и сказал, подражая телевизионному диктору:

— …Никогда не покидайте вашего дома без пластиковой карты «Америкэн экспресс», — наконец, видя, что она догадывается, к чему он клонит, Брунетти добавил: — «…и тогда я смогу пойти по твоему следу…» — И тут Паола, поняв, наконец, что он имеет в виду, засмеялась, и они хором завершили фразу:

— …с помощью компьютера синьорины Элеттры.

— А что вы думали, за проститутку можно заплатить и кредиткой, — убеждала синьорина Элеттра недоумевающего Брунетти. Два дня спустя он стоял у стола синьорины, держа в руках распечатку на четырех листах. В ней были указаны все платежи, сделанные Роберто Лоренцони тремя разными кредитными карточками за два месяца до похищения.

С какой стороны ни посмотри, расходы были поистине огромные, в общей сложности около пятидесяти миллионов лир — больше, чем средний итальянец зарабатывает за год: фунты, доллары, марки, левы, злотые, рубли в пересчете на итальянские лиры.

Брунетти просматривал третью страницу: счет из отеля в Санкт-Петербурге. За два дня Роберто умудрился промотать четыре миллиона лир на услуги в гостинице. Можно было подумать, что все эти дни молодой человек не вылезал из номера, непрерывно заказывая завтраки, обеды, ужины и французское шампанское. Однако существовали еще астрономические счета из ресторанов и заведений, которые судя по названиям — «Розовый Фламинго», «Канкан», «Элвис», — принадлежали к категории дискотек и ночных клубов.

— Уверяю вас, иного и быть не могло, — настаивала синьорина Элеттра.

— Но расплачиваться «Визой» за проститутку? — не сдавался Брунетти.

— Ну и что? Банковские работники никогда этим не брезговали. Говорю вам, в большинстве стран Восточной Европы сейчас это вполне возможно. Это проходит как доставка напитков в номер или услуги прачечной или гладильной; все зависит от того, как они там, в отеле, решили это обозначить. Но суть в том, что именно таким образом они, что называется, «стригут купоны». А заодно и следят за постояльцами отеля. — Увидев, что Брунетти заинтересовался, она продолжала: — В вестибюлях этих дамочек пруд пруди. Внешне они ничем не отличаются от нас, я хотела сказать, европейцев. «Армани», «Гуччи», «Гэп» и все такое. Все, как на подбор, красавицы. Один из вице-президентов банка, где я работала, рассказывал мне, что как-то раз, года четыре назад, одна из таких подошла к нему и заговорила с ним по-английски. Безупречный английский, ни дать ни взять оксфордский профессор. Она зарабатывала около пятидесяти тысяч лир в год, преподавая английскую поэзию. Этих денег ей явно не хватало, и потому она решила приумножить свои заработки.

— А заодно и поупражняться в английском? — предположил Брунетти.

— Думаю, на этот раз в итальянском, сэр, — поправила его синьорина.