– Нет, но я готов признать, что перегнул.

Мира насмешливо вскинула брови, заставляя Рому напряжённо вздохнуть.

– Перегнул, был неправ и в принципе не должен был поднимать на тебя руку. Прости.

– Прощаю. Что-то ещё?

Рома смотрел на неё долго и пристально, но, в отличие от Миры, не имел большого опыта в этой игре. Порой, прежде чем решиться на очередной удар, отец тоже испытывал её на прочность взглядом, а потом злился оттого, что проигрывал. Отца это бесило, Рому, скорее, ввело в недоумение.

– Ужинать будешь? – наконец, сообразил он. Мира даже не моргнула.

– Спасибо, я не голодна.

Рома неприятно ухмыльнулся и, вставая, множественно кивнул.

– Ну, я так и понял, – тягостно вздохнул он, и, спрятав руки в карманах джинсов, побрёл в сторону выхода из комнаты.

Чуть позже Софья принесла ужин прямо в спальню и в одиночестве Мира смогла заставить себя проглотить немножко мяса и пару долек свежего огурца. На фоне недавнего стресса её жутко тошнило, и уже это можно было считать победой.

День пошёл за днём. Найти нужные и правильные слова Роме не удавалось. Молчание в ответ на любое обращение стало его раздражать. Всё чаще Мира закрывалась в своей комнате, игнорируя теперь и настойчивый стук в дверь. При редких встречах из его глаз летели искры, Мира же потчевала Рому мысленными проклятьями.

На похороны она всё же не пошла, зато из статей в интернете вдоволь налюбовалась на стянувшихся к кладбищу медийных личностей, воротил бизнеса, представителей правоохранительных органов. В статьях с громкими заголовками нередко мелькало упоминание о «пропавшей наследнице», о немыслимых миллионах и уйма предположений о том, кому же всё-таки было выгодно… Фотографий оказалось много. На некоторых из них мелькнул и Рома. Мира видела его серьёзное и сосредоточенной лицо. Порой он смотрел прямо в кадр, иногда было понятно, что переговаривается с представительными мужчинами. Он стоял в первом ряду и не побрезговал бросить горсть земли на крышку гроба. Мира презрительно скривила губы и поторопилась закрыть все вкладки.

Всё это казалось далёким и пустым, впереди же поджидали новые испытания. Рома посчитал нужным сообщить, что пришло время вернуться в школу. Свою школу Мира от души ненавидела, а оттого не пришла в восторг от новости. Тем не менее, она подготовила домашние задания по кое-каким предметам и даже собрала новенький рюкзак. За книгами и тетрадями Рома ездил без неё.

Первый учебный день дался тяжело. Многие пока только присматривались к ней, учителя, как им и положено, во всеуслышание приносили соболезнования и просили друзей оказать Мире максимальную поддержку. То здесь, то там она улавливала плохо скрываемый шепоток за спиной. Её история обрастала немыслимыми слухами и сплетнями. Отец по разным версиям то возглавлял кавказскую мафию, то прогулял воровской общак. Слышать это было даже забавно, ведь при таком раскладе Миру не трогали и сторонились всё усерднее, но общая напряжённая атмосфера откровенно угнетала. Оля Свердлик держалась на расстоянии. Она не пожелала что-то спросить, да и добавить к сказанному не так давно предупреждению, вероятно, не могла. А вот посматривала с немалым интересом. Впрочем, Мире до этого не было никакого дела.

Жить с Ромой в одном доме тоже было невыносимо. Будто назло, он редко выезжал в офис или намеренно переносил все встречи на утреннее время, чтобы вечером лично контролировать её. Совсем скоро отмалчиваться уже не получалось. Замечания с его стороны сыпались непрерывным потоком. А в результате точно так же всё сыпалось, только уже из рук Миры. Под его пристальным взглядом она не могла ни есть, ни даже спокойно дышать. Жалить в ответ казалось наиболее разумным, хотя чаще перепалки происходили спонтанно, без каких-либо предпосылок. Рома злобно скалился, а иногда демонстративно смеялся. Раскатисто, гортанно. Так, словно вся ситуация его забавляла. И всё чаще приговаривал что-то вроде: «Бойтесь своих желаний, они имеют свойство сбываться, – и добавлял, неодобрительно покачивая головой: – лучше бы ты молчала!»

– Ты не успеваешь по математике и географии. Мне уже дважды звонили из школы. В чём проблема? – частенько начинал он ставший традиционным вечерний диалог.

– Нет проблем, – как всегда, монотонно отвечала Мира.

– Ты чего-то не понимаешь? Я подумываю нанять репетитора.

На это Мира отзывалась грубо и несдержанно. Не объяснять же ему, что учителя придираются по привычке, ведь отец частенько доплачивал им за дополнительные занятия, а теперь они были лишены нелегального заработка и тупо вымещали на ней своё негодование.

И недели не прошло, как от любого замечания Мира стала воспламеняться, точно спичка. Она больше не хотела прятаться в своей комнате, да Рома и не позволял. Больно сжимая острый локоть, он требовал унизительных объяснений с её стороны за малейшую провинность. А ещё давил. Морально и, что особенно важно, физически.

Рома часто зависал над ней в позе надзирателя и будто ждал очередной ошибки. Разумеется, она случалась! И Мира злилась, злилась… а по ночам плакала навзрыд. Потому что тошно. Потому что обидно. И на себя она злилась тоже. За глупые чувства, которые так некстати сделали её слабой! В присутствии Ромы она терялась, волнение зашкаливало, а неловкость буквально застилала мозги непролазным туманом. Мира совершенно наивно ждала от него поддержки, а получала исключительно подколы, каверзные шуточки и насмешку во взгляде.

Совсем скоро его шутки стали жёстче, били они прицельно и ставили Миру на колени без особых усилий. Рома будто поставил задачу её извести и стремительно двигался к цели. Проводить время вместе стало обязательным условием. Обед и ужин за одним столом. Домашнее задание в кабинете, пока Рома разговаривает по телефону с иностранными партнёрами. Совместные походы по магазинам в выходные, которые больше напоминали каторгу.

«Да, Мира, это платье не такое сексуальное, как ты хотела, но для приличной девочки школьного возраста вполне!» – не забывал язвить он, оплачивая покупки на кассе.

«В чём дело, милая? Понятно, что член в руке держать сподручнее, чем тонкий карандаш, но ты уж постарайся» – зло шутил Рома, припоминая тот выпад в сторону его любовницы.

Мира отвечала не менее язвительно и не менее зло. И на каждое его слово она находила десять. Грубых и нелестных. Она тоже умела бить и порой замирала от ужаса, понимая, что уже перегнула, осознавая, что Рома борется с желанием влепить ей как минимум пощёчину. Но Рома был взрослым, и он умел держать удар. Сила воли всегда побеждала минутную слабость, хотя порой Мире казалось, будто вынести пощёчину ей было бы легче. Да, определённо