— Съел, Джо. Мимо этой кафешки мы все ходили, ну, дети, и все, оказывается, останавливались и смотрели. Это мы друг другу первый раз тогда рассказали! И всем хотелось жареного мяса с картошкой! А девчонкам ещё мороженого с вареньем… Мы там полдня просидели, и всё ели, а бабка нас поносила, что мы деньги не бережём, проедаем!.. Так что рыбу я долго не любил.

— Вот эту, — и Джахан показала, какую именно, — не любить невозможно! Это что-то потрясающее.

— Я хотел тебя угостить, — признался Хабаров. — С той поры, как первый раз ее попробовал.

Она вытерла руки и налила себе чаю.

Пёс, дремавший на куче сосновых иголок, вздохнул, не открывая глаз, и блаженно повалился на бок.

— Тебе бы тоже поспать, — сказал Хабаров.

— Поговорим? — предложила Джахан.

Он вытянул ноги, прищурился на солнце и кивнул.

Поговорим, означает — о деле, а ему не хотелось. Ему хотелось кормить её, рассказывать о детстве, гладить собаку, ждать приятных и радостных перемен — ведь должны же такие когда-нибудь наступить!..

— Ты посмотрел мои бумаги, да?

— Я почти ничего не понял, Джо.

— Вещество новое, я с ним не знакома. Вызывает паралич сердца. Механизм отложенного действия для меня пока неясен, но если я хоть что-то понимаю в химии, яд вступает в контакт с тельцами крови, активизируется, и смерть наступает через два-три часа.

— Уже что-то, — пробормотал Хабаров. — Не через десять! То есть яд Цветаеву ввели утром. Он пришёл на работу и помер.

— Не ввели, — поправила Джахан. — Подложили в ботинок.

— Ну да. Происхождение вещества вообще никак нельзя установить?

Она вздохнула.

— Очень приблизительно, Алексей!.. Для уточнения мне нужно в лабораторию, в «поле» таких исследований не проведёшь.

— Ну приблизительно.

— В Швейцарии есть фармацевтический институт «Нортэкс». Разумеется, официально они занимаются разработкой препаратов для лечения аритмий и других сложных заболеваний сердечно-сосудистой системы. Но основной вид деятельности — синтез отравляющих веществ. Нелегально, разумеется!

— Я, по-моему, даже слышал про них, — задумчиво сказал Хабаров.

— Они нейтралы, поэтому продают всё и всем. То есть заказчиком может быть кто угодно, спецслужбы, террористы, бандиты. Так вот, вещество, которое я выделила, по химическому составу напоминает те, что были разработаны «Нортэксом» раньше. Я когда-то сталкивалась с похожими.

— Это ничего нам не даёт, — сказал Хабаров. — Если они продают всё и всем, концов мы не найдём.

— Мы с тобой сегодня уже почти нашли, — проворчала Джахан. — Если бы не проворонили агента, сейчас уже всё знали бы!..

— Да ладно.

— Не ладно.

— У Цветаева были романтические отношения с библиотекаршей Настей Хмелёвой, — сказал Хабаров, щурясь на солнце. — Мне рассказала об этом Галя из читального зала. Она видела их в электричке, они ворковали, как голубки. Или как школьники, что ли. Она не стала к ним подходить из деликатности. Галя утверждает, что об этих отношениях никто не знал, и в городе они никогда не встречались.

— Встречались. Ты же нашёл билеты в кино!

— Может, один раз и сходили. Но в основном всё время прятались.

Джахан подумала немного:

— А может быть, что в электричке он ездил с одной особой, а в кино пошёл с другой?

Хабаров посмотрел на неё:

— Вряд ли. Если бы я с тобой катался в электричке, в кино бы тоже пошёл с тобой.

— Почему мы никогда не ходили в кино? — вдруг спросила она. — И на электричке не ездили?

— Мы всё время были на работе.

— Или в лазарете, — подхватила она язвительно. — Одно из двух. Или на задании, или в лазарете.

— Неправда, — возразил он. — Меня ранили всего дважды.

Она хотела что-то сказать, даже рот открыла, — и не стала ничего говорить. Хабаров прямо-таки собственными глазами видел, как захлопываются чугунные ворота, скрипит ворот подъёмного моста, идут вверх цепи, сейчас упадут засовы, замкнутся решётки, к башням встанет стража, и никто и никогда не возьмёт эту крепость штурмом!..

Но она же хотела что-то сказать!..

Джо никогда не жила душа нараспашку, но всё же Хабаров многое о ней знал, когда она допускала его до себя.

…Но сейчас она же захотела что-то ему сказать!..

— Джо, — начал он и взял её за руку. — При чём тут лазареты? Таскаться по госпиталям — часть нашей работы, ничего романтического. На бетонном заводе приходится носить респираторы. На шахте каску. У нас время от времени лежать в госпитале. И что?

Она выдернула руку.

Глаза — чёрные, страшные, прекрасные восточные глаза — сузились, раздулись тонкие ноздри. На скулах выступили алые пятна. Она стала похожа на ведьму.

…Кто не спрятался, я не виноват.

Хабаров против воли немного подался от неё назад.

— Ничего особенного, — выговорила она. — Каска, шахта, всё прекрасно!.. Только ты никогда не считаешься ни с чем, Алёша! Тебя не интересуют затраты! Из тебя вышел бы плохой полководец, ты погубил бы всю армию! Ты видишь цель, и остальное тебя не интересует! Дашка спросила, может ли она вмешаться в дела преступного авторитета, и ты немедленно разрешил, потому что тебе нужны были сведения! А если бы её убили в этой перестрелке?!

— Джо, она не маленькая девочка. Она профессионал…

— Нет, она девочка! И её нужно останавливать! А не поощрять! Но ты не хочешь! Ты всю жизнь такой! Ты лезешь в пекло головой вперёд, и тебе наплевать на остальных!

— Что значит — наплевать?! — Хабаров тяжело задышал, кровь бросилась в лицо. — Я что, когда-то оставлял группу в опасности? Ради каких-то своих целей?!

— Да не группу! — закричала Джахан. Он никогда раньше не слышал, чтобы она кричала. — При чём тут группа! За группу ты жизнь отдашь, это нам известно! А я?!

Хабаров, не отрываясь, смотрел ей в лицо.

— Хоть когда-нибудь, хоть раз в жизни ты вспоминал обо мне, когда лез в это самое пекло?! Спрашивал себя, что будет со мной, если ты… если тебя… если тебя убьют, чёрт возьми!.. Тебе не интересно, что происходило со мной, когда тебя в очередной раз забирал санитарный вертолёт? Или самолёт!.. Тебе не приходило в голову, что это худший вид эгоизма, считать, будто твоя жизнь принадлежит только тебе одному и ты волен как угодно ею распоряжаться?! Ну, убьют — значит, убьют! У меня такая работа! — передразнила Джахан. — Давай ещё про каски и респираторы!

— Джо, подожди, остановись…

— Нет уж, послушаешь, ничего с тобой не будет!.. Почему-то в то время, когда тебе не приходило в голову умирать, мы были вместе и делили жизнь пополам. И отвечали друг за друга, и прикрывали, и спасали! Потом ты принимал решение, попадал в передрягу и отправлялся на тот свет. И я оставалась одна! Совсем одна!