– Если беспокоишься за свою полицейскую честь, то в последнее десятилетие я потребляю исключительно марихуану – и у меня на нее есть рецепт – и алкоголь. В доме нет запрещенных веществ.

– Гора с плеч. Ладно, не буду мешать тебе работать.

– Прежде чем уйдешь, скажи, что думаешь вот об этом. – Сиси указала на холст на мольберте перед ней.

Он шагнул вперед, и на миг у него перехватило дыхание.

На поляне, среди цветов, бабочек и солнечного света, стояла молодая женщина. Она смотрела на него, обернувшись через левое плечо, ее губы и золотистые глаза улыбались.

От всей фигуры исходил свет. Извилистая лоза оплетала спину женщины, раскинувшись по ее лопаткам. Взгляд манил войти в холст и последовать за ней. Куда угодно.

– Она… «красивая» – недостаточно сильное слово. Неотразимая?

– Прекрасно.

– Интересно, кого она ждет, на кого она смотрит, и почему, черт возьми, он заставляет ее ждать? Ну кто в здравом уме не захотел бы пойти с ней по этой тропинке?

– Куда бы она ни вела?

– Куда бы ни вела. Кто она?

– На портрете? Искушение. А в жизни – моя внучка, Симона.

– В моих файлах есть ее фото, но… – Ее фотография не поразила его вот так, как сейчас. – Она похожа на тебя. У нее твои глаза.

– Прекрасный комплимент для нас обеих. – Сиси указала на другую картину: – А это Натали, моя младшая внучка.

Рид отметил про себя, что цвета здесь более мягкие, почти пастельные, создающие совсем другую красоту, другое настроение. Сказочная принцесса, решил он. С украшенной драгоценными камнями диадемой на золотом венце волос. Глаза спокойного голубого цвета на прекрасном лице излучают скорее счастье, чем силу. Стройная фигура закутана в длинное белое платье из тонкой ткани, обрисовывающей тело.

– Она красивая. И смотрит на кого-то, кто делает ее счастливой.

– Очень хорошо. Она смотрит на Красавчика Гарри, своего жениха. Я думаю подарить ему эту картину на Рождество. Натали не позволила бы ему повесить картину в доме, если бы я нарисовала ее обнаженной, поэтому я пошла на компромисс.

– Ты их очень любишь. Это видно.

– Мои величайшие сокровища. Я хочу, чтобы ты мне позировал.

– О… ну… хм…

– Я тебя уговорю. Мику трудно отказать. Еще труднее отказать Сиси.

– Это я уже понял, – промолвил он, отступая к двери. – Не буду мешать.

– Что скажешь насчет коктейлей в пять?

– Скажу, что можешь на меня рассчитывать.

Следующие несколько дней она не заговаривала с ним о позировании – какое счастье!

Когда Рид вернулся измученный после физиотерапии, его уже ждал акупунктурист. Он сопротивлялся – иголки?! Однако Сиси действительно было трудно отказать.

На закате она вовлекла Рида в занятия йогой на пляже – с группой других людей. Он чувствовал себя скованным и неуклюжим, а во время шавасаны чуть не заснул.

Рид не мог отрицать, что стал сильнее после первой недели, но именно для этого он и приехал на остров. И не стал возражать против следующего сеанса иглоукалывания, особенно после того, как ни физиотерапевт, ни обожаемая Тинетт не сочли это ерундой – на что он надеялся.

Когда Сиси уговорила его прокатиться на велосипеде, ребра и плечо непрерывно стенали – впрочем, уже не так громко, как раньше.

Осень достигла зенита, но Риду нравился хеллоуинский вид голых деревьев, нравился их тоскливый шум на ветру. В воздухе витал тот пряный аромат, который земля источает перед зимним сном.

Сиси остановилась и слезла с велосипеда перед вторым домом, которым он восхищался в детстве.

Ломаные линии крыши, причудливая отделка, стеклянные рамы, ограждающие маленькие балконы, веранды на обоих этажах… И все это дополнялось милым шармом бельведера на крыше.

– Серебристо-серый цвет ему идет, – заявила Сиси. – А когда в саду зацветут люпины, он будет для них идеальным фоном. Я бы еще выкрасила веранды в пурпурно-розовый цвет.

– Пурпурно-розовый?

– Каждому свое. Коди покрасил их в темно-серый, потому что нейтральные тона более привлекательны для покупателей. Нас ждут.

– Ждут?

– Вчера я звонила Барбаре Эллен.

Рид оглядел дом, подумал. Покачал головой.

– Сиси, я не могу покупать дом на острове. Коп должен жить там, где работает.

– Ты ведь хочешь его посмотреть?

– Хочу. Но покупать не буду.

– Коди и его мать уже несколько недель занимаются ремонтом. Им обоим не помешает немного отвлечься.

Сиси взяла Рида за руку и повела по мощенной камнем дорожке на веранду, которую следовало покрасить в пурпурно-розовый. Постучала в дверь, но, не дожидаясь ответа, открыла и вошла.

– Барбара Эллен, Коди! Мы пришли! – объявила она, перекрывая стук молотка, который раздавался с расположенной справа от гостиной лестницы.

Центральное место в гостиной занимал дровяной камин, дальше, за гостиной, находилась кухня. Хозяева, очевидно, приложили немало усилий для ее модернизации. Барная стойка, кухонный остров и столешницы блестели серым гранитом, а шкафы – определенно новые – отливали снежно-белым. Возникал только один вопрос: какому кулинарному маньяку могли понадобиться шестиконфорочная плита и две духовки? Впрочем, выглядело это впечатляюще.

– Походи, осмотрись, – сказала Сиси. – А я поищу их.

Рид вернулся на кухню, заглянул в чулан. Он определенно не может купить этот дом. Не только по очевидным причинам, но и потому, что попросту недостоин этой кухни и этой огромной кладовой, словно рассчитанной на хранение достаточного количества припасов, чтобы пережить инопланетное вторжению.

Но зачем они повесили над полуостровом ретролампы? Словно знали, что он питает слабость к этому стилю.

Донеслись голоса. Кто-то, оживленно болтая, спускался по лестнице.

– Сиси! Я не слышала тебя из-за шума, – Коди перестраивает шкаф в спальне. Не знаю, что бы я делала без моего мальчика!

Не прекращая говорить, миниатюрная Барбара Эллен обняла Сиси. Рид подумал, что она похожа на щебечущую птичку.

– Он останется на целый месяц. А если не успеет закончить, вернется зимой, чтобы к весне мы могли выставить дом на продажу. Все говорят, что весна – лучшее время, хотя я очень хотела продать его до начала года. Я уеду с ним, начну подыскивать для себя небольшую квартирку. Не могу представить себе еще одну зиму здесь в одиночестве.

– Мы будем скучать по тебе, Барбара Эллен. Познакомься с моим Ридом.

– О Боже, конечно! Привет! Сиси рассказывала мне про тебя. – Она вложила свою крохотную ручку в ладонь Рида и улыбнулась, глядя на него темно-карими глазами из-за дымчатых очков. – Ты полицейский. Мой дядя Альберт был полицейским в Бруклине, Нью-Йорк. Сиси говорит, что ты помнишь мой дом еще с тех пор, как ребенком приезжал на остров.