Потом у меня начались проблемы со здоровьем. Один из серьезных «срывов» произошел в 2004 году, когда я жил в Финиксе. Однажды в субботу у меня началась рвота. Я зашел в ванную, чтобы принять душ, но упал и с трудом смог подняться. Тогда я позвонил на работу, сказал, что заболел, а сосед по квартире, которую мы вместе снимали, отвез меня в больницу.

У меня взяли анализ крови, который показал, что у меня в крови опасно низкое содержание натрия. Утыканный иголками капельниц, я пролежал в больнице неделю. В один ясный и солнечный день меня выписали. Медбрат-волонтер по имени Вуди – человек со светлыми волосами, светлыми усами и мускулистыми руками – выкатил меня на тротуар перед больницей в инвалидной коляске. Солнце стояло высоко, а со стороны пустыни дул ветер, насыщенный легкими ароматами шалфея и диких цветов.

В ожидании, пока сосед подъедет и заберет меня, я разговорился с Вуди. Он произвел на меня приятное впечатление своим позитивным настроем и готовностью помогать людям. Сам я был очень доволен, что опять здоров. Я был жив! Я мог ходить, у меня не было серьезного заболевания, мне не предстояла операция или сложное лечение.

В тот день я решил перестать себя ненавидеть и отбросить негативные мысли. Бесполезно тратить на них свое драгоценное время. Я спросил самого себя: «Что хорошего дала мне ненависть к себе? Чем она помогла мне в жизни?»

Это чувство только отравляло мое существование, но не дало мне ничего ценного. Я потерял массу энергии и времени, которые я уже никогда не смогу восполнить.

Мои родители умерли от рака легких: отец в 2007 году, а мать – в 2011-м. Я видел, как из них уходила жизнь, и понял, что наши тела имеют срок годности. Они выполняют свои функции, но потом ломаются, и починить их уже нельзя.

Так стоило ли мне убиваться по поводу своей внешности? Я не мог изменить свое лицо и голос. Я – это я, и пора мне перестать мечтать стать кем-то другим.

В 2011 году пангипопитуитаризм вернулся с новой силой. Опухоль надавила на оптический нерв, от чего у меня появились головные боли, начал плохо закрываться правый глаз и в нем все двоилось. Хирурги сделали операцию и вернули мне нормальное зрение.

Не буду утверждать, что я окончательно избавился от ненависти к самому себе, однако сейчас во мне больше благодарности за то, что я жив. Ненависть и благодарность не могут существовать вместе.

Плохие мысли остались в подсознании. Я могу в любой момент получить доступ и открыть эти «файлы».

Чтобы избавиться от негатива, я часто повторяю про себя слова героя мультфильмов Попая[21]: «Я – тот, кто я есть, вот и все». С 2004 года я немного изменил эту фразу и теперь говорю: «Я – тот, кто я есть, и я не ненавижу этого человека» или «Я – тот, кто я есть, и должен любить этого человека».

Френсис ДиКлементе

В тот день, когда моим близняшкам Мелоди и Джессике исполнилось семь лет, я заехала к ним в школу, чтобы передать кексики для Джессики и донаты для Мелоди. В школе я встретила директора миссис Коннели, которая пригласила меня к себе кабинет. Заметив испуг на моем лице, она поспешила успокоить меня: «Хотела рассказать вам кое-что хорошее о Мелоди».

– Мелоди говорила, что с ней произошло на прошлой неделе? – спросила миссис Коннели, когда мы уселись в ее кабинете.

– Что-то не припомню, – ответила я. Дочери много рассказывали про школу, но я не помнила историю, которая могла быть связана с директрисой.

Оказывается, один из четвероклассников в последнее время вел себя очень плохо. На прошлой неделе он подсел к Мелоди в столовой и спросил, что у нее с лицом. В ответ Мелоди начала плакать.

Услышав это, я расплакалась сама, а следом за мной плакать начала директриса.

Мне кажется, что Джессика и Мелоди – очень красивые девочки. Они близнецы. Единственное их отличие в том, что Мелоди родилась с фронтоназальной дисплазией, или расщелиной лица.

Мелоди не надо оперировать. Ее нос дышит нормально. Проблема только в том, что кончик носа немного сплюснут, глаза расположены чуть шире, чем у остальных людей, и волосы на лбу растут треугольным выступом. На мой взгляд, Мелоди похожа на хорошенькую куколку.

Хирург предупреждал нас, что дети в начальной школе могут смеяться над внешностью дочери, поэтому мы всегда сможем сделать ей операцию. Но мне казалось, что Мелоди выглядит совершенно нормально и сможет пережить насмешки.

Когда в моем присутствии дети спрашивали дочь, почему у нее такой странный нос, я объясняла – чтобы отличать ее от сестры. Однажды кто-то из детей сказал, что нос Мелоди «слишком короткий», и я решила обсудить с ней, как он работает.

– Ты дышишь нормально?

– Да.

– Запахи чувствуешь?

– Чувствую.

– Ну, если нос нормально работает, какая разница, большой он или маленький?

– Никакой.

Я говорила Мелоди, что у нее самый удобный в мире нос, чтобы его целовать. Каждый вечер перед сном я целовала ее в носик. Недавно Джессика заявила кому-то из детей, что у нее острый нос, чтобы отличаться от сестры, у которой нос плоский. Я хотела серьезно поговорить с Джессикой, но потом подумала, что она ничего плохого не сказала. Джессика просто констатировала, что у них с сестрой разные носы, вот и все. Мои девочки очень похожи, но при этом они осознают и ценят свои внешние различия.

Однако вернемся к разговору с директрисой.

Ученик четвертого класса поступил грубо, и Мелоди при всех расплакалась. Через несколько минут он понял, что «наломал дров». Директриса вызвала их обоих в коридор, где мальчик извинился перед моей дочерью.

– Я тебя прощаю, – ответила Мелоди. – Мне часто говорят всякую ерунду о моем носе. Так что не волнуйся, все нормально.

Мальчик устыдился и сам расплакался.

– Нет, – сказала директриса дочери. – Это совершенно не нормально, когда другие говорят тебе гадости по поводу твоего носа. Эти люди очень плохо себя ведут.

– Но я их все равно прощаю, – ответила дочь. – Я очень люблю школу!

И она вернулась в класс.

В тот вечер за ужином Джессика была полностью увлечена десертом, и я решила поговорить с Мелоди.

– Я слышала от миссис Коннели, что ты недавно простила одного мальчика. Я очень горжусь твоим поведением, – сказала я Мелоди.

Дочка широко улыбнулась.

– Мама, меня не очень волнует, что мне говорят, – ответила она. – Я всех их прощаю. Я только не могу понять: у меня есть отличительная черта и они почему-то хотят над ней смеяться. Я особенная, потому что у меня нос, который очень удобно целовать. Что в этом плохого?