– Да ну, Саш, я бы лучше у тебя в приемной и кабинетепоработала, – заныла Катя. – У тебя там такие красивые растения, одноудовольствие будет с ними повозиться. Я их обрежу, если надо, прищипну, вобщем, сделаю красиво. Хорошо?

– Да как хочешь, – он пожал плечами. – Ахочешь, я тебя на работу возьму?

Ну вот, партия сыграна, подумала Любовь Григорьевна, мальчикполучил мат в два хода и даже не заметил, точнее – даже не понял, что с нимсыграли партию. Девочка добилась своего: послезавтра она будет полдня крутитьсяу Саши в приемной и в кабинете, вилять попкой и выставлять напоказ бюст, апотом станет работать в его издательстве, получать немаленькую зарплату и иметьнеограниченные возможности по обольщению богатого и красивого начальника. Фу,как пошло!

– Кем? – обрадовалась Катя. – В отделрекламы? Или в пресс-службу?

– Я тебя сделаю главной по цветам, – рассмеялсяСаша. – Будешь отвечать за все растения в издательстве, поливать их,подкармливать, опрыскивать, прищипывать и что там с ними еще делать полагается.Будешь приходить в семь утра, пока никого нет, ухаживать за растениями – и все,в девять утра ты свободна, как птица в полете, можешь работать еще где-нибудьили учиться. Как тебе такое предложение?

– А зачем в семь утра? – не поняла Катя. – Яи днем могу, я не собираюсь больше нигде работать.

– Ты, может, и не собираешься, только я не позволю,чтобы в рабочее время кто-то ходил по кабинетам и отрывал людей от служебнойдеятельности. Твое рабочее время с нашим рабочим временем пересекаться недолжно, как у уборщицы. Понятно?

– Ну, Саша, я серьезно…

В глазах Кати Любовь Григорьевна увидела такое отчаяние,такую детскую обиду, что с трудом сдержала улыбку. Все-таки ее племянник хоть испецифический человек, но не полный идиот.

– Я тоже серьезно, – он посмотрел на Катю сулыбкой, в которой наметанный глаз Любови Григорьевны увидел проступающуюугрозу. – Тамарочка, звезда моя, тебе было вкусно? Что-то ты притихла,ничего не говоришь. О чем задумалась?

– О леди Макбет. Я сейчас репетирую «Макбета», и мнекажется, я нашла очень интересный рисунок роли. Я теперь вспоминаю, как твойдедушка Григорий Васильевич… Вы знаете, Катенька, мой муж Григорий ВасильевичФилановский был выдающимся театральным режиссером, но он скончался много летназад, так вот, он когда-то говорил мне о том, что хотел бы поставить «Макбета»так, чтобы леди Макбет выглядела не двигателем всей злодейской интриги, а ееневинной жертвой… Я много лет не могла понять, что он имеет в виду и как этоможно сделать, и теперь, кажется, нашла оригинальный ход… Впрочем, вам это врядли интересно, – она снисходительно улыбнулась Кате. – Вы, деточка, неиз нашего карасса.

«Нет, она не сумасшедшая, – подумала ЛюбовьГригорьевна, – она все видит и понимает, она просекла игру этой девицы ивступила в нее, причем вступила на нашей с Сашей стороне. И весьма прозрачнонамекнула на Катину малообразованность, ввернув как бы между прочим цитату из«Колыбели для кошки» Воннегута, мода на которого прошла лет тридцать назад, нокоторого люди, желающие быть причисленными к интеллектуальной элите, все-такичитают и сейчас. Ах, как ей нравилась эта книга когда-то, как она хохотала, каксыпала цитатами! Как уговаривала отца самому написать инсценировку и поставить!Господи, почему же она меня-то изводит? Почему в отношениях со мнойприкидывается безумной? Она же видит, как меня это злит, и все равно делает.Или это такая форма безумия?»

Когда пришло время прощаться, Любовь Григорьевна попросилаплемянника зайти на минутку к ней в кабинет.

– Саша, ты понимаешь, что происходит? – строговопросила она.

– Ты о чем, Любочка?

– О Кате. Она смотрит на тебя совершеннонедвусмысленно. Ты что, готов закрутить с ней романчик?

– Да бог с тобой! Значит, мне не показалось… –расстроенно добавил он. – Знаешь, я заподозрил было неладное, но всеуспокаивал себя, что мне просто кажется, что она очень любит Андрюху и хорошоотносится ко мне… ну, просто потому, что я его брат. А ты точно уверена?

– Сашенька, со стороны всегда виднее. И потом, чтозначит – она любит Андрюшу? Наш Андрей – глубоко и оригинально мыслящийчеловек, а она – малограмотная простушка, которая просто по определению неможет ни понимать его идеи, ни разделять их. Он бессребреник, лишних денег унего нет, так что материальной выгоды от него никакой. Значит, ее привлекает внем только внешность, лицо, тело. Так лицо и тело у вас одинаковые, только утебя к этому лицу и телу прилагаются еще и огромные деньги. Она готова любитьтебя с неменьшим пылом, чем Андрюшу, а может быть, и с большим, уж прости мнемой цинизм, но я старше тебя и кое-что повидала в жизни. Будь осторожен, дружок,она готова вцепиться в тебя при первой же возможности, и ты испортишь отношенияс братом. Ради чего? Ради этой необразованной дурочки?

– Черт! – с досадой произнес он. – Толькоэтого мне не хватало. Слушай, Любочка, а я ведь собирался ее домой подвезти. Инадо бы, сейчас ведь поздно, как она будет добираться?

– Ну, поймай ей машину, заплати водителю, чтобывыглядеть джентльменом, – посоветовала она. – Впрочем, у тебя же свойводитель, в твоей машине вы в любом случае не будете одни, так что можешь и подвезти.Только садись вперед, а она пускай сзади сидит. Не сидите в темном салонерядом, не нужно создавать даже видимость интимности. Ты меня понял?

– Понял. Спасибо за совет, – усмехнулся Саша.

* * *

Анна Карловна Тидеманн была из тех многоопытных секретарейстарой школы, которые никогда ничего не забывали, не путали и – самоеглавное! – никогда ничему не удивлялись. Это не означало, что АннаКарловна была особой безразличной и равнодушной, отнюдь, она на все обращалавнимание, брала на заметку и тщательнейшим образом обдумывала, однако непозволяла себе ни задать вопрос, ни даже просто приподнять брови, выражаянедоумение. Все, что слетало с уст ее обожаемого шефа Александра ВладимировичаФилановского, было истиной в последней инстанции и обсуждению не подлежало.Имеется в виду – обсуждению вслух. А уж мысленно-то… Тут Анна Карловна ни в чемсебя не ограничивала.

Вот и сегодня она лишь молча сдержанно кивнула, когдаявившийся без десяти девять Александр Владимирович, отдав срочные указания,произнес:

– Да, Анна Карловна, если появится Катя, подружкаАндрея, ко мне не пускать. Ни под каким предлогом. Она вызвалась помочь спересадкой растений, вот пусть и помогает мальчикам-программистам, отправьте еек ним. И здесь, в приемной, чтоб не сидела.

Однако! Анна Карловна некоторое время смотрела назакрывшуюся за шефом дверь кабинета, словно на ней могло огненными буквамипроступить разъяснение, мол, так-то и так-то, потому-то и потому-то. Нодеревянная обшивка в экран компьютера почему-то не превратилась, и буквы на нейне появились. Пришлось Анне Карловне строить догадки самостоятельно.